В июле 1099 г. под Иерусалимом бароны, столь немногочисленные по сравнению с ними, были совершенно неспособны их сдержать. Много ли они нашли добычи?
Достаточно для каждого? Через двадцать лет один историк писал, что никто из паломников не остался бедным. В этом можно усомниться: их насчитывалось несколько тысяч, а Иерусалим не был очень богатым городом. Несомненно, лучше поверить Раулю Канскому, очевидцу и внимательному наблюдателю, который не говорит о сокровищах, но пишет, что «тот, кто голоден, найдя очаг, не стремится искать оружия или прочих прекрасных вещей, кто жаждет и найдет воду, не ищет ни золота, ни железа, ни скота, раненый же ищет хороший дом, чтобы обрести там отдых, а гуляка всюду ищет чаши с вином»
[55].
ГОТФРИД БУЛЬОНСКИЙ, КОРОЛЬ ИЕРУСАЛИМА
22 июля 1099 г., всего через неделю после взятия города, «выборщики» — нам неизвестно ни их число, ни положение, ни способ, каким они производили выбор, — назначили иерусалимским королем Готфрида Бульонского. Он одержал верх над Раймундом IV Тулузским, хоть последний привел больше рыцарей, взял с собой более весомую военную казну в золотых монетах и сделался покровителем бедняков, проявив себя в вылазках за продовольствием далеко от лагеря. Некоторые полагают, что против него проголосовали его спутники, желая вернуться домой. Другие утверждают, что Готфрид больше всех проявлял высокие добродетели и выказал образцовое христианское благочестие, снискав уважение и восхищение многих участников похода, вплоть до самых смиренных клириков: «В каждой церкви он надолго задерживался после службы, прося священников объяснять ему изваянные образы и сцены, одну за другой, что вынуждало его соратников, собравшихся за столом в другом месте, весьма страдать, ибо кушанья, приготовляемые почти всегда заранее, не подавались вовремя и это слишком долгое и непредвиденное ожидание делало их невкусными». Папа назначил его главой экспедиции; он выступил в путь первым, и за ним следовало множество монахов, «набожных людей, весьма почитаемых за святые дела: эти монахи в течение всего пути днем и ночью в канонические часы возносили за него молитвы»
[56].
Главное, Готфрид, герцог Нижней Лотарингии, был выходцем из империи, вассалом германского императора, главой партии тех, кто в Константинополе решительно противился притязаниям Алексея I Комнина, тогда как Раймунд IV Тулузский в Антиохии предлагал, чтобы уладить ссоры, обратиться к императору греков, тем самым признав его право вмешиваться в дела латинян и даже требовать передачи ему завоеванных земель.
Как только Готфрида избрали, он отказался от золотой короны и якобы заявил, что не желает быть королем там, где свои Страсти претерпел Христос. И он будет только защитником Гроба Господня. Все авторы того времени видят в этом проявление смирения — возможно, выраженного с целью верней добиться признания со стороны тех, кто голосовал не за него. Именно это внушают сегодня наши учебники, тогда как это было выполнением политического решения, несомненно, принятого перед выступлением в поход, по согласованию с папой, три года назад. Защитник (advocatus) в то время был «светской дланью» церкви, хранителем церковного владения, и выбор этого слова ясно показывает, что Иерусалим и зависимые от него города и земли, некогда входившие в состав константинопольской империи, становились вотчиной латинской церкви, зависимой от Рима, как папские владения в Италии. Латинский патриарх Иерусалима должен был подчиняться папе так же, как все архиепископы и епископы Западной Европы.
Первые шаги в этом направлении были сделаны, но очень скоро от этой идеи пришлось отказаться. Греческий патриарх Симеон уже бежал из города, чтобы не стать жертвой гонений и убийств, совершавшихся по приказу Фатимидов, но клирики франкской армии, пусть даже очень многочисленные и громогласные, после смерти Адемара Монтейского, папского легата, не могли выдвинуть кандидата, который бы имел какие-либо шансы на всеобщее признание. Они выбрали представителя «партии» — Арнульфа Маликорна, духовника Роберта II Нормандского, который принял крест как участник свиты Одона, епископа Байё, умершего по дороге. Избранный 1 августа, через две недели после Готфрида Бульонского, он повел себя так дурно, конфисковав имущество всех церквей, кроме латинских, и присвоив его значительную часть, что священников, которых назначили франки, во всем городе принялись обвинять в худших преступлениях. Уже подумывали, как бы обойтись без него, когда в начале сентября в Антиохию прибыл флот из Пизы, которым командовал архиепископ этого города Даимберт и который, взяв на борт Боэмунда Тарентского и Балдуина Булонского, направился в Иерусалим, где его с большой помпой встретил Готфрид — за четыре дня до Рождества.
Даимберт утверждал, что имеет полномочия от папы, и сместил Маликорна, заявив, что тот даже не рукоположен в священники. 31 декабря, после того как его избрали патриархом, он торжественно благословил Боэмунда и Готфрида, которые, преклонив колени, получили инвеституру на свои княжества. Через несколько дней Готфрид передал ему город Иерусалим, цитадель, большую башню Давида и четверть территории Яффы. А на Пасху уступил весь Святой город, получив право охранять его, пока не будут захвачены два других города, — то есть ему предстояло управлять королевством, но Иерусалимским королевством оно уже не было.
Когда 18 июля 1100 г. Готфрид умер, Даимберт потребовал выполнения воли покойного, но лотарингцы, укрепившись в башне Давида, отказались ее отдавать патриарху и выступили за Балдуина Булонского, который, незамедлительно получив весть о смерти брата, форсированным маршем прибыл в Иерусалим, где его встретили радостными шествиями как латиняне, так и другие христиане — армяне, греки и яковиты, которые вместе со своими священниками с первых дней заключили союз против этого латинского патриарха, не церемонившегося с ними. Даимберт, поначалу укрывшийся на горе Сион, пошел на примирение и сам короновал иерусалимской короной Балдуина Булонского, отныне безраздельного властителя.
Однако, хоть партия клириков и была вынуждена отказаться от создания в Палестине папского государства, завоевание сопровождалось расселением латинского духовенства, которое на всех захваченных территориях силой занимало церковные посты. На кафедры Вифлеема и Назарета возвели епископов, пришедших из Европы с армией. В Иерусалиме целый квартал, больше половины огороженного города, с церковью Гроба Господня и тремя выдающимися церквями — Святого Иоанна, Святой Марии Латинской и Святой Марии Великой, — стал церковной сеньорией, находившейся под властью и юрисдикцией лично патриарха. Каноникам Гроба Господня, исключительно латинским монахам, Готфрид Бульонский подарил тридцать деревень, расположенных в окрестностях и конфискованных у греческой церкви. В Иерусалиме три монастыря, полностью разрушенные мусульманами или покинутые греками, — на горе Сион, на Масличной горе и монастырь Святой Марии в долине Иосафата, где находилась могила Богоматери, — были отстроены заново в европейском духе. Танкред Готвильский подарил монахам, которых поселил здесь он, несколько деревень и земельных угодий.
