Бедные паломники в огромном множестве возвращались домой, и, так или иначе, никакой помощи от них не было. Отъезд нескольких вождей оставил в обороне зияющие бреши. Все жаловались и считали себя обреченными. Говорили, что у Готфрида Бульонского осталось не более тридцати рыцарей, а Танкред Готвильский для защиты своего Тивериадского княжества едва смог найти триста конных и две тысячи пеших бойцов. Эти цифры вышли из-под пера очевидцев, которые все сожалели о тысячах воинов, севших на отходящие корабли. Лошади становились всё большей редкостью, и многие рыцари ходили пешком. Поскольку недоставало и денег, нанимать вспомогательные войска в первое время не могли.
СПОРАДИЧЕСКАЯ ОБОРОНА
Ни Дамаск, ни Багдад не направили больших сил в помощь осажденной Антиохии, и позже ни одна армия не была брошена в погоню за франками, которые, пусть медленно и постоянно уменьшаясь в числе, продолжали двигаться на юг. Однако египетские Фатимиды делали всё, чтобы отобрать у латинян Иерусалим. Для этого у каирского султана были значительные резервы, и его люди, укрепившиеся в крепости Аскалон, находились всего километрах в пятидесяти от Иерусалима. Что касается египетского флота, то он контролировал все побережье до Бейрута. Осенью 1100 г. Балдуин Булонский смог дойти до Иерусалима, чтобы его там провозгласили королем, только выдержав опасности рискованной экспедиции. С ним было всего 160 рыцарей и 400 пехотинцев, которые, миновав Лаодикею, на дороге по горному карнизу попали в засаду: «Одни атаковали нас снизу с моря посредством кораблей, другие следовали по пятам той дорогой, какой прошли мы; третьи же, как всадники, так и пехотинцы, теснили нас перед собой через горы и холмы, как баранов, которых гонят в овчарню, чтобы, когда мы перейдем узкую долину, внезапно напасть на нас на выходе из ущелья и всех истребить».
28 апреля 1100 г. папа Пасхалий II (Урбан II умер в предыдущем году) написал в Иерусалим, умоляя всех латинян, которые там находились к тому времени, там и оставаться. Патриарх Даимберт направил несколько писем немецким епископам, напоминая им, что до сих пор они ничего не сделали для освобождения Иерусалима; он просил их собрать и послать денег, которые позволили бы заплатить жалованье рыцарям и пехотинцам, иначе те вернутся по домам или разбредутся. Предприятие уже обошлось дорого, и не один барон, подобно бедным паломникам, отправился обратно. В 1100 г. Роберт Фландрский и Роберт II Нормандский, а с ними и все их люди, рыцари и пехотинцы, погрузились в Яффе на корабли, поднявшие якорь, чтобы отплыть в Италию.
Всего за несколько лет — в 1099, 1101, 1102 и 1105 гг. — египтяне предприняли четыре больших наступления на территории, занятые латинянами. Очень часто хронисты, хоть они и были очевидцами, ненадолго задерживаются на описании боев, ограничиваясь несколькими словами, неизменно одними и теми же, говоря о победоносных конных атаках франкских рыцарей. Но от этих четырех кампаний нам все-таки остались подробные рассказы Фульхерия Шартрского, остававшегося при Балдуине Булонском до 1107 г.
Летом 1099 г., 4 августа, всего через три недели после взятия Иерусалима, в Аскалоне высадился фатимидский визирь Аль-Афдаль с большим войском. Среди этого множества людей франки впервые увидели нубийских вспомогательных воинов и наемников из верховий Нила и из Судана, «племя публиканов и чернокожее племя, обитателей эфиопской земли, в просторечии именуемых азопартами, а также все варварские народы, составляющие Вавилонское королевство».
В 1099 и 1101 г. франки одержали победы, но в 1102 г. они пошли в атаку, не собрав всех пехотинцев, и численное превосходство противника сказалось самым роковым образом — их окружили и перебили на месте. Некоторые укрылись в Рамле, а Балдуин Булонский был обязан жизнью только продолжительному ночному бегству, во время которого один арабский эмир, верный союзник, провел его через фатимидский лагерь. После выхода оттуда ему понадобилось три дня пути по крутым дорогам, чтобы оторваться от всадников, посланных в погоню за ним, прежде чем достичь городка Арсуф на побережье.
Египтяне возобновили наступление только через три года, их войска усилила тысяча всадников, выставленных эмиром Дамаска, но 27 августа 1105 г. франки взяли верх, вечером их пехотинцы разграбили лагерь противника, а рыцари взяли в плен трех эмиров, получив возможность потребовать крупные выкупы.
Три победы в четырех кампаниях, которые всего несколько сот рыцарей одержали над куда более многочисленными армиями, прочно удерживавшими сухопутные и морские пути, сразу же упрочили власть франков, улучшили их репутацию и, главное, существенно увеличили их силы и богатства. Всякий раз они захватывали десятки, а то и до целой сотни боевых коней и вьючных животных; «они входили в палатки, находили там сокровища — золото, серебро, плащи, одеяния и драгоценные камни, известные под такими нежными названиями, как яшма, сапфир, халцедон, изумруд, сардоникс, хризолит, топаз, берилл и аметист, а также золоченые шлемы, очень дорогие перстни, превосходные мечи, зерно, муку [...], ложа со всей постелью, сундуки, полные украшений, и славные трофеи, позволявшие им громко возгласить о своих победах на службе Богу». Роберт II Нормандский подарил церкви Гроба Господня знамя визиря, купленное за двадцать марок серебра при распродаже добычи, а меч последнего, оставшийся на земле, был продан на публичных торгах за шестьдесят золотых монет
[60].
Эти успехи и подвиги, каким очень удивляешься, если представишь себе эти горстки воинов, едва поселившихся в своих крошечных королевствах и сталкивавшихся с огромными армиями египетского султана, внимания историков по-настоящему не привлекли. Правда, хронисты тех времен о них не умалчивали, но говорить, как они, только о храбрости франков и их манере боя недостаточно. В стране, которую слабо контролировали арабские эмиры, неспособные договориться между собой, особая сила латинян заключалась в том, что они построили профессиональную армию и сравнительно частую сеть укреплений.
Военные ордены, тамплиеры и госпитальеры, учрежденные для приема и защиты паломников, через несколько лет стали настоящим войском, которое состояло из людей с боевым опытом, подчиненных строгой дисциплине. Они давали пожизненный обет и обеспечивали военное присутствие в любой момент и в течение всего года. Они не испытывали недостатка ни в людях, ни в деньгах. Первые магистры сразу же обратились к знатным семействам Европы, и многие младшие сыновья приехали, чтобы вступить в зарождающиеся ордены. Потекли дары, и эта военная казна позволяла нанимать и оплачивать вспомогательные войска, туркополов (турецких наемников), которые в бою всегда следовали за рыцарями. Появилось выражение «воины-монахи», а мусульмане сравнивали их с обитателями «рибатов», пограничных замков или укреплений, куда верующие поступали служить на несколько месяцев.
ЗАМКИ И КРЕПОСТИ
Первые замки были простыми башнями, спешно возведенными во время осад, чтобы сосредоточить гарнизоны у крепостных стен. В Антиохии франки были обязаны успехом только трем большим укреплениям напротив городских ворот: укреплению Боэмунда Тарентского на севере, башне Раймунда IV Тулузского под названием Маонери, охранявшей мост через Оронт, и крепости Танкреда Готвильского на южной дороге. Через пять лет, в 1103 г., чтобы плотней блокировать город Триполи, граф Тулузский воздвиг к юго-востоку от него мощную крепость Мон-Пелерен (мусульмане называли ее Калаат Санджиль), которая, будучи заселена воинами и ремесленниками, стала плацдармом для атак на городские стены. Триполи был взят только в 1109 г., но за шесть лет Мон-Пелерен стал франкским «новым Триполи». Город Тир, последнюю морскую крепость, еще остававшуюся в руках мусульман, окружили тремя замками, которых оказалось достаточно, чтобы перекрыть снабжение, — это были Кастель-Нёф, Казаль-Эмбер и Тибнин. Аскалон, откуда выступили четыре экспедиции египтян, пал лишь очень поздно, в 1153 г., благодаря блокаде, возможность для которой дали три специально построенных замка. Хронисты и историки того времени объясняют, что это была умело согласованная стратегия, и несколько раз упоминают советы баронов, обсуждавшие, как надежней окружить крепость. Рыцари обеспечивали охрану временных лагерей и защищали обозы; паломники текущего года, поклонившись Гробу Господню, сразу шли помогать каменщикам. Каждую дорогу перекрывало какое-либо укрепление: Ибелен на севере, на берегу моря, Жибелен на востоке и Бланш-Гард на северо-востоке. Южней, на пустынной дороге в Египет, франки отстроили и укрепили стены старинного города Газы.
