НАЧАЛО ТРЕТЬЕГО КРЕСТОВОГО ПОХОДА
Папа и монархи Запада поняли масштаб угрозы и решили спасти, что было можно, сразу после прискорбного поражения 1187 г., когда франкская армия была уничтожена, почти за всех ее командиров назначен выкуп, тамплиеры понесли тяжелые потери, а военная казна опустела. Когда стало известно, что Иерусалим потерян, а франкское присутствие на Святой земле может прекратиться, «эта новость ошеломила верующих и Христа. Папа Урбан, находившийся в Ферраре, умер от горя, узнав об этом». Его преемник Григорий VIII, человек, ведший образ жизни святого, который был папой всего два месяца, в булле от 29 октября 1187 г., меньше чем через месяц после падения города, велел проповедовать на всем Западе, что князья и сеньоры должны помириться и собраться, чтобы выступить на помощь бедствующим христианам, а также предписал покаяния и посты, чтобы утишить гнев Бога, покаравшего людей за грехи. Он добился примирения королей Франции и Англии, Вильгельма II Сицилийского — с греческим императором Исааком II Ангелом, пришедшим к власти в 1185 г., венецианцев — с королем Венгрии, генуэзцами и пизанцами.
Ничто, — говорит историк Жан Ришар, — не дает лучшего представления о том, какое всеобщее потрясение испытали на Западе, как последовательность контингентов, достигавших Святой земли по морю. Первым послал флот Вильгельм Сицилийский, и тот в 1188 г. заставил Саладина отказаться от планов наступления на некоторые приморские города. Пизанцы были под Антиохией весной 1189 г. Первого сентября на пяти десятках больших судов прибыло несколько тысяч фризов и датчан, а потом Жак д’Авен, барон из Эно, с другими фламандцами. Еще позже, осенью, — несколько баронов из Франции вместе с графом Дрё и епископом Бовезийским. В октябре — ландграф Тюрингский и архиепископ Равеннский, сеньоры Бургундии и Шампани, а потом датчане с племянником короля. По окончании зимы подкрепления стали прибывать в хорошем темпе, и подсчитать их как следует невозможно.
Короли Франции и Англии только присоединились к экспедициям, которые намного их обогнали, проторили им дорогу и, показав пример, вынудили более не медлить или, во всяком случае, не отказываться от мысли о походе. Генрих Шампанский с основными силами Филиппа Августа высадился под Акрой только 27 июля 1190 г., сам Филипп Август — 20 апреля 1191 г., а Ричард Львиное Сердце — 7 июня того же года. Участие этих монархов, единственных, на кого обращают внимание наши учебники и большинство современных авторов, когда говорят о «третьем крестовом походе», конечно, нельзя недооценивать, но не надо забывать, что у того и другого были хронисты, которые могли рассказывать об их действиях и несколько задерживаться на описании их подвигов, тогда как другие сражения известны только по отдельным замечаниям и намекам.
Император Фридрих Барбаросса принял крест в Майнце 27 марта 1188 г. и собрал своих людей (одни говорят, что их было сто тысяч, другие, писавшие позже, что гораздо больше) в Регенсбурге в начале мая. Большой флот из тяжелых судов повез их по Дунаю и по Драве к герцогу Леопольду V Австрийскому, а потом в Венгрию, где их хорошо принял король Бела III. Но как только они вошли в Болгарию и пошли плохими дорогами, вынужденные разделить армию на три или четыре части, местные жители начали устраивать на них засады, метать в них отравленные стрелы и убивать тех, кто отставал от основных сил. «Тех, кто попадал в наши руки, вешали на деревьях вдоль дороги вниз головой, как нечистых собак или хищных волков»
[102]. Часто немцы находили местности опустевшими — жители при их приближении покидали дома, бежали и укрывались в горах, забирая зерно и скот. В Нише сыновья князя Сербии вместе с несколькими вельможами вышли им навстречу, чтобы преподнести ячмень и муку, баранов и быков, а также запас вина для каждого тевтонца и несколько менее обыкновенных даров, например «морских телят» [тюленей] и даже трех оленей и ручного кабана. Они выразили готовность сражаться вместе, если немцы пойдут войной на греческого императора Исаака II Ангела. Фридрих, несомненно, думал об этом с самого начала похода, зная о конфликтах интересов во время похода Конрада и убежденный и коварстве греков. Он знал, что для борьбы с турками Икония Исаак Ангел заключил союз с Саладином и что он неохотно даст проход воинам с Запада, которые еще раз могут учинить столько беспорядков. Послы султана Икония, который называл себя «повелителем турок, армян и сирийцев», принятые в Майнце и прибывшие в сопровождении пятидесяти всадников, одетых по-турецки, обещали Фридриху любую помощь, какую он захочет, на плато и в горах Анатолии.
Когда император Фридрих прошел последней из плохих болгарских дорог, к нему вернулись люди, которых он послал в Константинополь для подготовки своего прибытия. Оказалось, что их арестовали, бросили в тюрьму,унижали и дурно с ними обращались, выпустив только через несколько недель. Им было много что сказать, и они не знали, как и говорить о коварстве греков, которые преподносили или, скорей, продавали паломникам отравленное вино. Некоторые полагают, что эти обвинения выдвигали по дороге сами немецкие сеньоры, стараясь сдерживать своих пехотинцев, часто напивавшихся и выходивших из-под контроля. Но в одном письме Сибиллы Иерусалимской Фридриху, сообщающем о союзе, который константинопольский император, гонитель Церкви Божьей, заключил с Саладином, искусителем и губителем Святого Имени, написано, что владыка греков прислал шестьсот мер отравленного зерна, а также большой сосуд, полный вина, куда он налил столь сильный яд, что человек, позванный для проверки его действия, пал мертвым, едва ощутив запах из открытого сосуда. Сибилла также утверждает, что константинопольский император, «дабы умножить наши несчастья и покончить с истинными христианами, запретил, чтобы в Иерусалимское королевство вывозили зерно»
[103].
Эта история с отравленным вином наделала много шума, но в ней не было никакой нужды: император Фридрих знал, что думать о греках. Леопольду V, герцогу Австрийскому, он писал: «Император Константинополя очень скоро нарушил обещания и клятвы своего канцлера, данные в Нюрнберге в присутствии князей империи, — обеспечивать нам безопасность в пути, а также добросовестность в поставках и при обменах. Он бесчестно бросил в тюрьму наших послов — епископа Мюнстерского, графа Руперта и нашего камергера со всей их свитой. Он надолго их заключил, задержав наше движение до дурного зимнего сезона, и наконец отослал к нам обратно с уверениями в дешевых поставках, честных обменах и обилии хороших судов для нашей перевозки. Поэтому, как обжегшийся ребенок некоторое время боится огня, мы больше ни в чем не можем верить словам и клятвам греков»
[104].
После начала открытой войны с Исааком Ангелом люди Фридриха пошли как по оккупированной стране, разоряли деревни и города, брали, не платя, продукты питания, подожгли Филиппополь и нанесли грекам серьезное поражение при Дидимотике, после чего стали на зимние квартиры в Адрианополе, жителям которого пришлось немало пострадать. В конце марта армия без особых затруднений переправилась через Дарданеллы, тем самым избежав опасной остановки под степами Константинополя. Солдаты взяли приступом город Конью, приобрели на рынке, где никто не мог им ни в чем отказать, несколько тысяч добрых коней и как победители продолжили путь в Киликию, где 10 июня 1190 г. император утонул, переправляясь верхом через Салеф — горную реку в Таврских горах. Командование армией принял его сын Фридрих Швабский, причем, вопреки тому, что говорилось чуть позже, армия не разбежалась во все стороны в поисках прибежища и скудной добычи, но ослабла — как от лихорадки, так и от отъезда нескольких сеньоров, отправившихся морем обратно на Запад. Фридрих Швабский и его люди подошли к Антиохии 7 октября 1190 г., найдя город со всех сторон окруженным отрядами франков, которые, прибыв по морю, намного их опередили.
