Наконец оказавшись на свободе — что бы его брат Иоанн Безземельный и король Франции ни обещали императору, лишь бы тот держал его в плену и дальше, — Ричард был принят у себя в королевстве как победоносный герой и как государь Божьей милостью. Те, кто узнал об уловках и постыдном бегстве Филиппа Августа, а также помнил о прискорбном поражении Людовика VII пятьдесят лет назад, славили поборника христианства, верного клятве сражаться за веру и окруженного ореолом великих побед. Его рыцари и их союзники, Шампань, Фландрия и Бургундия, нанесли тяжелые поражения самому султану Саладину, почти легендарному герою, о котором некоторые говорили, что он всегда одерживает верх на поле боя. Они возродили из пепла латинское королевство в Палестине, от которого к моменту их появления оставалось несколько крепостей. Франки сохранили три больших прибрежных анклава вокруг Акры, Тира и Яффы. В их руках и под властью прежних династий остались графства Антиохийское и Триполитанское. Конечно, Иерусалим по-прежнему принадлежал мусульманам и латинскую церковь там принимали хуже, чем греческую, но трехлетнее перемирие, подписанное Саладином, гарантировало паломникам с Запада свободный доступ к Гробу Господню. Ехать туда молиться больше не было рискованной авантюрой, как в те времена, когда в 1095 г. к верующим со своим призывом обратился Урбан II. Должно быть, многие князья и сеньоры сочли, что поставленная цель достигнута, а сохранение франкских государств уже не представляет собой столь уж настоятельную необходимость. Те, кто через несколько лет вновь стал призывать сеньоров и рыцарей Запада принять крест, находили лишь слабый отклик.
РИЧАРД ЛЬВИНОЕ СЕРДЦЕ И ФИЛИПП АВГУСТ ДИКТУЮТ СВОИ ЗАКОНЫ
Оба короля поступали как завоеватели и изначально не делали никакой тайны из своих намерений, договариваясь о справедливом разделе всех завоеванных земель и городов. На Востоке они нечасто разговаривали с латинскими князьями Палестины и вели себя властно, навязывая свой выбор, оказывая нажим при принятии любого решения и вмешиваясь в качестве третейских судей, в некотором роде сюзеренов, в конфликты и споры из-за наследования. Во время осады Акры «на следующее утро король Филипп готовился со своими людьми пойти на штурм, но король Англии запретил своим отрядам принимать в нем участие и удержал даже пизанцев, присягавших ему. После этого условились выбрать в обоих лагерях “диктаторов”, мужей мудрых и доблестных, которые бы командовали армией по своему усмотрению. Эти третейские судьи велели королю Англии отправить своих людей на приступ, поставить на заставы охрану и воздвигнуть машины и орудия по примеру короля французов. Поскольку Ричард отказался при знавать эти приказы, Филипп освободил своих людей от подчинения этим судьям, избранным для командования, которым прежде велел присягнуть»
[119]. Историки того времени, были они очевидцами событий или не были, так и не пришли к единому мнению и выступали на стороне своих государей либо писали с расчетом на аудиторию, которая будет их читать; но, даже имея возможность выражать свои чувства, они, конечно, задавались вопросом, почему все-таки папа пошел на такой риск, призвав отправляться в путь и вести совместно освободительную войну в стране, которую они знали плохо, двух монархов, которые откровенно враждебно относились друг к другу. А потом оказалось — сначала этому не поверили, а позже это повергло паломников — сеньоров, рыцарей или воинов — в великое отчаяние, — что один из этих монархов продолжает сражаться вдали от своего королевства с риском потерять собственный престол, в то время как другой отрекается от обета крестоносца и возвращается во Францию, чтобы вести там войну с единственной целью — занять Нормандию, землю, издавна принадлежавшую Плантагенетам.
Ричард и Филипп никогда не могли договориться о чем бы то ни было и искали союзников друг против друга. Спор шел о том, кто будет признан более видной фигурой и получит большую долю добычи. Оба вели себя гак, словно хотели поместить королевство Акры под нечто вроде опеки. В октябре 1190 г., когда умерла королева Сибилла, король Ричард был еще на Кипре. Ги де Лузиньяна, супруга Сибиллы, до тех пор царствовавшего вместе с ней, отстранили от власти. Архиепископ Пизанский, папский легат, король Филипп, немецкие и французские рыцари добились провозглашения иерусалимским королем Конрада Монферратского, после того как тот женился на Изабелле, младшей сестре Сибиллы
[120]. Конраду было очень трудно добиться признания своей власти. В поисках поддержки против тех франков, которые его не признали, он просил Саладина уступить ему во фьеф Бейрут вместе с доброй частью того, что оставалось от латинского королевства, а в феврале 1192 г. убедил генуэзцев напасть на Акру, которую они обещали передать ему. Так что в апреле Ричард в Аскалоне согласился признать его королем Иерусалима. Тот царствовал всего несколько дней: 28 апреля его убили. Оба короля, не спрашивая мнения франкских сеньоров Палестины, договорились назначить его преемником Генриха II, графа Шампанского, родственника обоих, который и женился на Изабелле 5 мая 1192 г.
[121] Отказавшись от королевского титула, он назвал себя просто «сеньором королевства», но хронисты не обратили на это особого внимания и не задумались о причинах этого жеста, хотя это была демонстрация вас сальной зависимости от выбравших Генриха европейских монархов: ведь он был чужестранцем, пришедшим вместе с ними, и не имел никакой родственной связи с династией, уже более века как утвердившейся на Святой земле. Ги де Лузиньян приехал к Ричарду на Кипр, где тот назначил и объявил его сеньором острова, после того как тамплиеры отказались от Кипра, а Ги выплатил королю крупную сумму денег, частично взятых в долг под большие проценты у триполитанских менял.
Короли Запада не сумели прибрать к рукам Сицилию, но завоевание и подчинение Кипра наглядно показывает их стремление насаждать на Востоке свою власть силой оружия. До тех пор «крестоносцы» просто отказывались возвращать константинопольской Греческой империи территории, которые когда-то принадлежали ей, но которые они отбили у мусульман. На Кипре они лишили власти Исаака Дуку Комнина, который, конечно, поднял мятеж против императора, но принадлежал к его роду и, вне всякого сомнения, сохранял административный аппарат, греческую церковь, язык и социальные структуры. Передача острова тамплиерам, а потом Ги де Лузиньяну была первой попыткой расчленения Греческой империи — вооруженным путем, вопреки желанию населения, плохо воспринявшего эту оккупацию, иностранную во всех отношениях.
Также вожди франков впервые сражались не вслепую, ничего не зная о врагах, их силах и союзах, но сумели несколько раз и на разных уровнях власти вступить в контакт и договориться о перемирии или о почетной сдаче. Очевидцы с настойчивостью, которая выглядит если не подозрительной, то по меньшей мере очень снисходительной, много говорят о том, как Саладин непосредственно до или после своей победы при Хаттине принял сдачу нескольких крепостей, сохранив жизнь осажденным и предоставив им свободный выход. Несколько позже, в соответствии с условиями перемирия от 2 сентября 1192 г., он вернул территории Боэмунду III Антиохийскому и простым франкским сеньорам, в частности Бальяну д’Ибелену и Рено Сидонскому, тем самым сделав их вроде как вассалами.
