Император Алексей V Дука бежал со своей охраной, а английские и скандинавские наемники в большинстве примкнули к франкам и даже грабили вместе с ними. Греческие авторы изображают франков худшими из варваров, но не говорят о массовых побоищах. Тем не менее город разоряли с таким остервенением, не считаясь ни с чем — опустошали церкви и монастыри, преследовали монахов, православных священников и монахинь, — что картина этой резни надолго запечатлелась в памяти восточных христиан. Это была гонка за сокровищами и добычей: хватали что подвернется, утратив всякий стыд. Бароны, подоспевшие первыми, присвоили самые богатые жилища, так что рыцарям их не досталось. Маркграф Бонифаций Монферратский «проскакал вдоль всего берега, прямо к дворцу Львиная Пасть [Вуколеон]. И когда он прибыл туда, дворец был ему сдан с тем, что всем, кто в нем был, сохранят жизнь. [...] Влахернский дворец был сдан Анри, брату графа Балдуина Фландрского |...]: там тоже были найдены несметные сокровища, которых было не меньше, чем во дворце Львиной Пасти. Каждый ввел своих людей во дворец, который был сдан ему, и приказал стеречь сокровища. И остальные ратники, которые разбрелись по всему городу, захватили изрядную толику; и добыча была столь велика, что никто бы не мог сказать вам, сколько там было золота и серебра, и утвари, и драгоценных камней, и шелковых материй, и одеяний из атласа, и одеяний на беличьем меху и подбитых мехом горностая, и всяческих драгоценных вещей [...] Всякий взял себе жилище, какое ему понравилось, а их было достаточно. Так разместилась рать пилигримов и венецианцев. И велика была радость из-за чести и победы, которую им дал Бог»
[137]. Они назначили десять «знатных мужей» из числа тех, кто еще причислял себя к паломникам, и десять венецианцев для того, чтобы руководить дележом, и отдавали приказы вешать тех, кто прятал украденное. «И никогда с самого сотворения мира не было видано и завоевано столь громадное количество добра, столь благородного или столь богатого — ни во времена Александра, ни во времена Карла Великого, ни до, ни после»
[138]. Автор одного рассказа, правда, полностью сочиненного позже, оценивает трофеи приблизительно в четыреста тысяч марок серебра и сто тысяч коней. Во всяком случае, этого было вполне достаточно, чтобы возместить венецианцам долг и дать более ста тысяч марок сеньорам и рыцарям в соответствии с рангом, так что рыцарь получил вдвое больше конного сержанта, а последний — вдвое больше пешего сержанта.
БАЛДУИН I КОНСТАНТИНОПОЛЬСКИЙ
Менее чем через месяц латиняне назначили императора, избрав его, военачальника армии завоевателей, пришедшей столь издалека, не в шуме и гаме боев и грабежей, еще звучавших в ушах бойцов, а голосами целого небольшого собрания из шести франков и шести венецианцев. Мы видим, что те бароны, графы и вельможи, которые первыми собрали своих людей, дорого заплатили венецианцам своими денье и владениями еще в Венеции, а потом под Константинополем сражались во главе отрядов, не были допущены к этой процедуре, их голос никак не учитывался. Избрание императора состоялось без них. Кроме венецианцев все выборщики были церковниками — два епископа из Французского королевства (Труаский и Суассонский), один из Германии (Гальберштадтский), два из Святой земли (Вифлеомский и Акрский) и цистерцианец Петр из Лучедио и Монферрате
[139].
Робер де Клари, простой рыцарь, говорит, что назначили по десять выборщиков — десять венецианцев и десять франков. Несомненно, он занимал иное положение, куда более скромное, чем Виллардуэн, он сообщает только то, что слышал в лагерных палатках, и, как хорошо заметно, не приводит никаких имен. Однако он не преминул описать обстоятельства, очень сложные, в каких происходили выборы, которые постоянно переносились и которым мешали ссоры между претендентами. «Потом случилось гак, что все графы и все знатные люди собрались однажды во дворце Львиная Пасть [Вуколеон], который занимал маркграф [Монферратский], и сказали друг другу, что им надо бы кого-то поставить императором, и из них самих избрать десятерых [...]. Бароны же вовсе не были согласны с тем, что маркграф предложил своих людей, но согласились с тем, чтобы он выдвинул только некоторых из своих в число этих десяти. Когда дож Венеции, муж весьма доблестный и мудрый, увидел это, он обратился ко всем присутствовавшим и сказал: “Сеньоры, теперь выслушайте меня, — сказал дож. — Я предлагаю, чтобы, прежде чем выбрать императора, дворцы были переданы под общую охрану всего войска” [...] Маркграф все время хотел предложить тех, кто, как он думал, выберет его самого императором [...]. И этот раздор длился с добрых 15 дней, поскольку они не могли договориться между собой; и не проходило дня, чтобы они не сходились для этого дела, пока наконец не согласились в том, чтобы выборщики были из духовенства войска, епископы и аббаты, которые там были»
[140].
У Бонифация Монферратского, назначенного главнокомандующим, сторонников было мало. Венецианцам был не по душе человек, женившийся на Марии, вдове Исаака Ангела и дочери венгерского короля — их врага. А главное, к тому времени, как был захвачен Константинополь, «знатные мужи», которые во время штурмов всегда старались оставить Бонифация охранять лагерь, слишком хорошо знали, что он связан с Комнинами и с франками Иерусалима, из среды которых взяли жен все три его брата
[141]. Это он, сеньор Монферрата и, следовательно, вассал германского императора, посланный в Венецию Филиппом Швабским, очень старался уговорить крестоносцев направиться прежде всего в Константинополь. И он же в 1203 г. с сильным эскортом сопровождал молодого Алексея IV в местности, далекие от города, в поисках поддержки со стороны аристократов и наместников нескольких провинций. Бонифаций Монферратский некоторым образом был представителем тех, кого отвергли и с кем сражались франкские бароны, — греков, а также тех, кто все еще ждал помощи на Святой земле. Поэтому избрали Балдуина, графа Фландрии и Эно, вассала не германского императора, а французского короля; он стал Балдуином I Константинопольским. Этот выбор легко объяснить, приняв во внимание, что в предприятии, которое мы называем «крестовым походом», участвовали в основном знатные бароны Франции. Виллардуэн перечисляет сначала двух графов — знатных баронов Франции, потом двадцать три человека, в том числе графа Блуаского, «во владениях графа Шампанского», девятнадцать человек «во Франции», девять во Фландрии, двадцать шесть с Гуго де Сен-Полем. Завоевание Константинополя и создание Латинской империи по существу подрывали саму идею империи: ведь франки, вассалы западного короля, не только изгнали греков, живших здесь много веков, но и в некотором роде отказались служить амбициям германских императоров, тоже издавна надеявшихся объединить Восток и Запад в одних руках. Эта Восточная империя по-прежнему называлась империей, но теперь ею управляли семейства, тесно связанные с Французским королевством. Виллардуэн принял титул «маршала Шампани и Романии».
