В конце июня 1271 г. крест принял Филипп III, но, слишком занятый на юге королевства борьбой с графом Фуа, он посылал в Святую землю только военачальников, отряды которых включали несколько сот рыцарей и еще большее количество пехотинцев и которые получали полномочия действовать от его имени. В 1272 г. такой контингент был передан под командование Фоме да Лентино, титулярному патриарху Иерусалимскому, в 1273 г. — Оливье де Терму
[194], а через два года — Гильому де Руссильону. Благодаря королевскому ордонансу, сохранившемуся по чистой случайности, мы знаем, как платили этим капитанам и особенно как назначали командный состав: «Вот распоряжение, каковое легат Симон, мессир Эрар де Валери и коннетабль Франции сделали о людях, отправляемых королем и легатом за море, коих возглавит мессир Гильом де Руссильон. Во-первых, под начало оному Гильому передается сто всадников, а именно сорок конных лучников, тридцать арбалетчиков и тридцать конных сержантов. Далее, ему дается триста пеших сержантов. И чтобы вести этих людей и ими командовать, ему выделяется некая сумма денег на целый год. И составлена смета, какое жалованье должен получать каждый. И когда означенный Гильом прибудет в заморскую землю, он сможет выплачивать его поименованным людям, повышая или уменьшая сообразно их заслугам и по своему усмотрению. Далее, ему выделяются деньги на содержание его челяди и на переправу его самого и всех упомянутых выше; и ему следует распорядиться этими деньгами по своему усмотрению как верному вассалу. Далее, на вверенные ему деньги он также должен содержать сержантов, каковых с ним посылают сир де Валери, виночерпий Франции и коннетабль. И пусть, оказывая помощь и поддержку, он советуется с господином Гильомом де Пикиньи и господином Милем де Кайфасом. Далее, если из-за султана или по другой важной причине ему понадобится понести большие расходы либо на галеры, либо на наемных воинов, либо на что иное, пусть делает это, посоветовавшись с магистром Храма братом Арнулем де Виземалем, магистром Госпиталя братом Гильомом де Курселем, с патриархом и с королем Кипра, ежели тот будет присутствовать. Далее, они повелели: если означенный Гильом де Руссильон умрет, оборони Бог, и умрет на море, его место заступит мессир Обер де Беньё и будет его занимать до особого распоряжения. И если это случится, пусть означенный Обер, мессир Гильом де Пикиньи и мессир Миль де Кайфас командуют означенными людьми вместо оного Гильома де Руссильона, пока не уведомят короля и легата и не получат от них приказов». Гильом де Руссильон не погиб во время шторма в открытом море, но, как тогда говорили, был убит. Легенда, намного позже опровергнутая серьезными работами, утверждала, что он стал жертвой заговора, организованного тамплиерами и «монахами», в частности доминиканцами. Обвиняли и советников Карла Анжуйского.
Избранный папой в 1271 г., когда он находился в Акре, Тебальдо Висконти, принявший имя Григория X, созвал в следующем году в Лионе собор, на котором сурово обличил то, что называл «грехом уклонения». Желая прежде всего реформировать церковь, он осудил скандалы в среде «монахов» и дурное впечатление, какое производят христиане, которые, отказываясь служить Богу, заняты только своими раздорами и своими делами. Военные ордены, — говорил он, — слишком многочисленны, слишком богаты и воюют между собой, ища союзов с эмирами или египетским султаном. Он осудил и бродячих проповедников, которые лживыми проповедями подталкивают на безрассудные авантюры бедняков, плохо вооруженных и плохо руководимых. Позволять выкупать обеты по высокой цене — тоже тяжелый проступок.
Папа дал понять: те, кто должен заплатить большие штрафы, будут избавлены от этой обязанности, если дадут обеты и отправятся на Восток. Он отправил туда сначала патриарха Фому, а потом, с согласия короля и на деньги последнего, двух сеньоров в сопровождении отрядов рыцарей и пехотинцев — Оливье де Терма и Гильома де Руссильона. Осудив «феодальные» и «национальные» войны за то, что они удерживают на Западе людей, которые должны служить Богу, он старался, как задолго до него Григорий VII и Урбан II, покончить с раздорами, при этом пытаясь найти союзников на Востоке — у греков, армян и монголов, которых обычно называли «тартарами». Похоже, союзом с последними были озабочены более чем когда-либо, и он казался гарантией успеха. В понтификат Николая IV один из монгольских вождей, Аргун, выражал готовность иметь дело с христианами. В июле 1291 г. он пообещал им помощь в виде крупных поставок провизии и десять тысяч лошадей. «Тартар» рассчитывали обратить в христианство, и обсуждалась даже возможность совместного морского похода с участием генуэзцев в Индийский океан и Красное море, чтобы перерезать маршруты торговцев пряностями и нанести тяжелый ущерб финансам египтян. Но 7 марта 1291 г. Аргун умер, а у монголов начался период распрей и сильной нестабильности, так что больше не приходилось и думать об этом союзе, стремление к которому со времен Людовика Святого вызвало много, по правде сказать, очень необдуманных поступков.
28 апреля 1289 г. Триполи попал в руки мамлюков, взявших более двух тысяч пленных. Женщин и детей на александрийском невольничьем рынке стало настолько много, что цены упали вдвое.
Папа Николай IV велел проповедовать по всей Европе, призывая браться за оружие ради полного освобождения Святой земли или хотя бы ради помощи тем крепостям, какие еще удерживали христиане. Весной следующего года венецианский флот доставил в Акру сильный контингент пехотинцев, набранных и оплаченных Римом. Но это не помогло. Египетский султан Калаун, преемник Бейбарса, собрал огромную армию — приблизительно в шестьдесят тысяч всадников и более ста тысяч пехотинцев. После его смерти его сын аль-Ашраф Халиль весной 1291 г. осадил Акру. Город оборонял лишь слабый гарнизон, но его защищали толстые стены, а генуэзские корабли не позволяли осаждавшим подвозить большие подкрепления морем. Несмотря на почти непрерывную войну между общинами: тамплиеров с госпитальерами, венецианцев с генуэзцами или пизанцами, — Акра держалась долго и изо дня в день отбивала все атаки. Когда египтяне вступили на городскую стену, защитникам башен пришлось прекратить сопротивление. Еще держался только замок ордена Храма, внушительная пятиэтажная крепость, сдавшаяся лишь 28 мая, стены которой рухнули на передовую группу противника. Монахи в монастырях, прежде всего доминиканцы и францисканцы, были перебиты, а женщины и дети в городе, не сумевшие вовремя бежать, уведены в цепях в Александрию, где на невольничьем рынке курс продажи белых христиан рухнул, упав ниже цены на чернокожих из Судана и Нумидии. Ворота церкви Святого Креста были выломаны и перенесены в одну из мечетей Каира. Акра пала не последней. Сидон защищался еще месяц, Бейрут сдали без боя, а месяцем позже — также Тортосу и Шато-Пелерен. Чтобы не допустить высадки других христиан и восстановления укреплений, все окружные стены городов и крепости на побережье сровняли с землей.
Николай IV попытался в своих проповедях извлечь уроки из этих поражений. Он усматривал в последних следствие гнева Бога, которому люди плохо служили, и обвинял грешников, равнодушных, тех, кто в Европе воевал друг с другом за клочки земли или пограничные бурги. Он хотел, чтобы в Германии, во Франции и в Англии государи заключили между собой мир и заставили своих вельмож ради спасения их душ предпринять авантюру на Востоке. В конце августа 1291 г. он наложил эмбарго на торговлю оружием и осадными машинами с Египтом. Эскадра под командованием генуэзца Мануэле Дзаккариа, бывшего корсара и пирата, усиленная десятком кораблей кипрского короля, атаковала порты дельты Нила, дойдя до ворот Александрии. В это время на Кипре, в Генуе и Венеции появилось множество записок и трактатов, авторы которых пытались описать и оценить укрепления мусульман. В 1295 г. Гальвано да Леванто, уроженец Генуэзской Ривьеры, один из учителей школы картографии великого города Генуи, написал «Книгу о святом походе почитателей Христа на сарацин ради возвращения Святой земли» (Liber sancti passagii christicolarum contra Sarracenos pro recuperatione Terre Samte). Через некоторое время появилась «Книга тайн истинного креста» (Liber secretorum fidelium crucis) венецианца Марино Санудо. Но вельможи проявили к ним мало интереса ; эти трактаты послужили только мореплавателям и купцам, желавшим лучше узнать Восток. Во времена Готфрида Бульонского князья-«крестоносцы» заказывали рассказы об их походе на Святую землю своим капелланам. Князей «отклонившегося похода» 1204 г. сопровождали песенники, сообщавшие, как им грустно, что они покинули своих дам. После 1250 г., когда взяли в плен Людовика Святого, почти все поэмы, посвященные этим заморским походам и их поражениям, принадлежали к жанру «сетований», «плачей» или даже «сражений» между персонажем, объясняющим, почему он принял крест, и другим, который не хочет этого делать, — горькие, изобилующие упреками и изъявлениями тоски по славным былым временам.
