По возвращении их встречала сельская община во главе со священниками, оказывая им почести. Они знали, что их мелкие проступки забыты, злые ссоры с соседями утихли, доходы от их земель стали выше, чем были при отъезде, и могли очень рассчитывать на продажу сокровищ или редкостей, шелков, красивых ювелирных изделий, привезенных из Константинополя или Италии. Клирики собирали рассказы и песни и включали их во «Flores peregrinationis», восхвалявшие заслуги этих иерусалимских мужей, воспевавшие добродетели и отвагу героев путешествия — Торда Сьярекссона по прозвищу Скальд, который около 1020 г. повел группу исландцев в опасную авантюру и вернулся покрытым славой, или норвежского вождя по имени Гаути, который вместе с соотечественником, встреченным в Кельне, потерялся в пустыне и умер от жажды в том месте, где Моисей открыл евреям проход через Красное море.
Очень задолго до проповедей Урбана II князья и епископы подавали пример другим, беря под покровительство паломников, слишком бедных и безоружных, неспособных защититься и прокормиться. В то же время или немногим позже безопасней стали дороги. Обратившись в христианство, король Стефан Венгерский (997―1038) проложил широкую Дунайскую дорогу, вдоль которой построил несколько монастырей и приютов, велев оказывать хороший прием паломникам; он принимал их и сам в своем городе Буде, а его епископы и вассалы направились в пограничные области, где учредили настоящую дорожную стражу, преследовавшую разбойников и снабжавшую путников всем необходимым по разумным ценам.
В 1026 г., примерно за три четверти века до призыва Урбана II, состоялось, как пишет один хронист, большое паломничество с участием семисот человек, по преимуществу рыцарей и служителей церкви, которое возглавили граф Ангулемский, аббат Сен-Рикье и аббат Сен-Ванна в Вердене. Присоединив к себе по пути группу из Трира, они прошли через Баварию, а потом через Венгрию, где их принял, ободрил и снабдил припасами король Стефан, а потом, после нескончаемого перехода в разгар зимы, наконец достигли берегов Черного моря и Константинополя, где почтили священные реликвии во дворце, восстановили силы и в сопровождении группы чиновников императорского двора по главе с одним сановником прибыли в Антиохию. В Иерусалиме они были в марте 1027 г. и через три недели двинулись обратно тем же путем, каким пришли.
В 1064 г. несколько тысяч человек (некоторые говорят о семи тысячах), князей и графов, богатых и бедных незнатных людей, прежде всего из долины Рейна, собрались под руководством архиепископа Зигфрида Майнцского, епископа Вильгельма Утрехтского, Альтмана — декана ахенского капитула и капеллана вдовы императора Генриха III Агнессы, епископа Гюнтера Бамбергского, Оттона Регенсбургского и каноников из Ахена и Пассау. Они пошли вместе, неся широко развернутые знамена, хоругви и драпировки, демонстрируя повсюду, где проходили, священные сосуды и реликварии из своих церквей, а на телегах с провизией — богатую столовую посуду под охраной слуг и оруженосцев. Они без особых помех, страдая только от жары, прошли Германию, потом Венгрию и по более трудным дорогам, ведшим на восток, достигли Константинополя, где император гарантировал им проход и пропитание до земель, занятых турками. В большинстве эти паломники были безоружными. 25 марта недалеко от места назначения, под Рамлой, они попали в засаду: «В Великую пятницу, во втором часу дня, на них набросились арабы, как голодные волки на давно ожидаемую добычу. Поначалу наши люди пытались сопротивляться, но им пришлось искать убежища в деревне. После их бегства никто бы не мог сказать, сколько было там убито. Епископ Утрехтский, тяжело раненный и лишенный одежд, был вместе со многими другими оставлен на земле, обреченный на жалкую смерть»
[11]. Под предлогом переговоров об отступлении вождей заманили в ловушку, чтобы вернее перебить. Выжившие, оказавшиеся на пределе сил, спасением были обязаны отряду одного эмира, который взял с них пятьсот золотых, чтобы сопроводить до Рамлы, где придирки властей и торг задержали их более чем на две недели, прежде чем они выступили в Иерусалим, правитель которого дал им всего десять дней на то, чтобы помолиться в церкви Гроба Господня, не слишком от нее удаляясь. Собравшись обратно, они, опасаясь вновь попасть во власть бедуинов, договорились о переправе на нескольких судах из Неаполя и Амальфи, которые доставили их в Лаодикею, город, принадлежавший грекам. В Германию вернулось не более двух тысяч человек, в плачевном состоянии, потерявших все.
Зная, что на паломников могли в любой момент напасть разбойники с большой дороги, чтобы их ограбить и убить, понимаешь, что путешествия в Иерусалим становились все опасней. В Клермоне папа говорил об этом всего через пять дней после открытия заседаний собора, но эмоционально (один из очевидцев пишет о «слезах папы»), чтобы внушить собравшейся толпе христиан жалость к бедным паломникам, которые подвергаются всевозможным опасностям, на которых нападают и которых унижают в тех самых местах, где жил и страдал Сын Божий. Он долго говорил о жестокостях язычников, которые оскверняют и разрушают церкви и «закалывают христиан, как агнцев». Тотчас последовал призыв к оружию, требовавший от сеньоров поддерживать меж собой прочный мир — тот «Божий мир», который папа месяцами объявлял и отстаивал в каждой проповеди и соблюдения которого добивался каждый собор, — чтобы, как сказал Урбан, они могли «проявить свою честь» в боях с неверными. Он предписал им начертать на плече крест в знак того, что они теперь члены воинства под покровительством церкви, а не злобные вояки — участники корыстных свар между соседями из-за нескольких жалких клочков земли или голов скота. На этих мирных собраниях в основном и набирали рыцарей Христа. Речь шла о священной войне — в некотором смысле призыв к оружию был — вне всякого сомнения, но не было стремления уничтожить другого, нехристианина.
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ СТАВКИ
Те, кто старается объяснять всё экономикой и поиском прибыли, уверяют, что великие морские государства Италии — Генуя, Венеция и Пиза — пошли на Восток оказывать поддержку латинянам с единственной целью — завоевать там новые рынки. Так говорить — значит ничего не знать или все забыть: итальянские «купцы» уже занимали прочные позиции в Леванте, в Каире и на бесконечно более активном рынке Константинополя, где продавались и товары из мусульманского мира. Иерусалим, живший в основном за счет притока паломников, не мог предложить им большего. Они там так и не обосновались, и в течение всего срока оккупации франками Святой земли их фактории на побережье, от Акры до Яффы, в коммерческом отношении были всего лишь очень скромными портами захода. Они приезжали туда не как деловые люди, а как воины под предводительством военачальников и прелатов и в конечном счете, бесспорно, потеряли много людей и круглые суммы денег, получив лишь скромную добычу и ценные реликвии. В мае 1098 г. генуэзцы привезли к себе мощи святого Иоанна Крестителя; в Цезарее, в храме Августа, они нашли красивый сосуд и заявили, что это чаша Тайной вечери.
