— Отлично, — откликаюсь я, и мои глаза вновь начинают наполняться слезами.
Дилан кладет ладонь мне на руку.
— И я очень хочу узнать тебя поближе. Я не ищу другую маму, у меня она уже есть, но я всегда открыт для новых друзей.
Слезы помимо моей воли прорываются потоком.
— Я тоже, — всхлипываю и вытираю глаза второй салфеткой.
Однако плачу я не от радости, а от самого горького разочарования: он для меня сын, но я для него не мать. И меня уже никто и никогда не назовет «мама».
Глава 60
Мэгги
Нина возвращается после полудня. Ее подвозит тот же парень на белой машине, с которым она уехала утром. Я напряженно всматриваюсь через жалюзи, пытаясь увидеть, что между ними происходит. Похоже, просто разговаривают. Потом целуются в щечку, и Нина заходит в дом. Интересно, она рассказала обо мне своему кавалеру? Или наврала, что живет одна? Похоронила меня, просто вымарала из своей жизни или заявила, что мы не общаемся?
Сегодняшнего вечера я жду с нетерпением. Нина оставила мне с утра только завтрак и обед — значит, ужинать будем вместе. И, я надеюсь, она сообщит, что приняла решение отвести меня к врачу.
Когда Нина наконец отпирает дверь, мы вежливо здороваемся, и я сразу чувствую, что надеждам моим, скорее всего, не суждено сбыться. Хотя меня переполняет разочарование, я стараюсь держать себя в руках. Если она не собирается помогать мне, значит, помогу себе сама. Чего бы мне это ни стоило.
— Хорошо выглядишь, — замечаю я, когда Нина передает мне тарелку с макаронами. — Новое платье?
— Несколько недель назад купила, — отвечает она.
— Обычно ты не носишь яркие цвета.
— Захотелось перемен.
— Есть повод?
— Да нет, ничего особенного.
— Как дела на работе?
Нина мешкает с ответом, не уверенная, видела ли я ее с кавалером из своего «вороньего гнезда». Я ничем себя не выдаю.
— Как обычно.
— Ничего интересного?
— Нет. Стандартный день в библиотеке.
Обе мы прекрасно понимаем, что она лжет.
— Прочитала книги, которые я оставила? — меняет Нина тему.
— Еще нет.
— Почему? Слишком много дел?
Я искоса смотрю на нее, давая понять, что сарказм тут не уместен. Впрочем, думаю, ее это мало волнует. Она злится.
— Большинство советов невозможно выполнить в моих обстоятельствах — взять хотя бы прогулки на свежем воздухе, физические упражнения, встречи с друзьями и поддержание позитивного настроя.
— Мэгги, ты не ценишь то, что я для тебя делаю.
Меня бросает в жар от такой наглости. Я отвечаю сквозь стиснутые зубы:
— Нина, я ценю твою помощь, но мне нужны не книги и здоровое питание, а диагноз, поставленный профессионалом.
— Если ты сама не хочешь себе помочь, почему должна помогать я?
Досада и возмущение накрывают меня с головой. Она не намерена меня выпускать; значит, буду бороться. Засовываю ладонь в карман и чувствую холод металла. Обхватываю половину заглушки с выступающим из нее винтом так, чтобы острие оказалось между большим и указательным пальцами. Сердце заходится от волнения.
— Порой мне кажется, что ты не ценишь мою заботу, — продолжает Нина, не обращая на меня внимания. — Я пытаюсь искать альтернативные пути, но ты отвергаешь их, даже не попробовав. У меня такое чувство, будто я бьюсь головой о стену.
Я сама с удовольствием стукнула бы ее о стену, чтобы она уже наконец прозрела или вырубилась. Однако нужно испробовать все, прежде чем идти на последние меры.
— То есть ты не собираешься мне помогать? Правильно я понимаю?
— А книги, витамины, натуропатия, здоровая еда — это, по-твоему, не помощь?
— Мне нужен врач! — срываюсь я.
— Должна напомнить, что ты сама загнала себя в эту ловушку. Убила папу, забрала у меня сына… Тебя разъедает чувство вины за содеянное. Я читала, что стресс способствует развитию рака.
— А тебе не кажется, что могли сыграть свою роль два года на цепи?
Она хохочет.
— Ты что, пытаешься повесить вину на меня?
«Прикуси язык, — приказываю я себе. — Жди удобного случая». Сжимаю в руке заглушку и изо всех сил стискиваю зубы, так что стук сердца отдается в горле.
— Молчишь? Знаешь, что я права, — шипит Нина. — Перестань бороться со мной, начни слушаться. Я помогу тебе, но только на своих условиях. И из дома ты не выйдешь. — Она кладет нож и вилку на пустую тарелку и говорит, указывая на салат, к которому я едва притронулась: — Полагаю, ты закончила.
— Что-то аппетит пропал.
Нина поднимается на ноги, берет мою тарелку, и я замечаю брелок с ключом от цепи, торчащий из кармана платья. Раньше брелок принадлежал ее отцу; мне неприятно, что она вытащила его из могилы.
Сейчас или никогда. Смахиваю вилку со стола, и Нина наклоняется, чтобы ее поднять. Это мой шанс. Надо лишь быстро вытащить свое оружие и, застигнув ее врасплох, нанести сильный удар в затылок. Возможно, потребуется несколько ударов… ничего, справлюсь. Неистовое желание скорее покончить с ужасом последних двух лет сжигает меня изнутри. Пять минут — и я вновь стану свободной.
В отличие от предыдущих попыток побега, эта будет самой кровавой и, возможно, даже смертельной. При достаточно сильном и точном ударе я могу убить дочь. Но… как бы мне ни хотелось занести оружие у нее над головой, я не в силах это сделать. Я привела ее в мир и не могу вытолкнуть из него. Пусть меня переполняют ненависть, злоба, обида и презрение, у меня не поднимается рука покончить с ее жизнью, чтобы спасти свою. Потому что прежде всего она — моя девочка, которую я любила с первой секунды ее рождения.
Когда Нина выпрямляется и выходит из комнаты с посудой, я с трудом сдерживаю слезы. Хочется вспороть себе горло за собственную слабость. Но выбора не было. Если б у меня на руках оказалась ее кровь, я бы сама молилась, чтобы рак поскорее сожрал мое тело. А рассказать ей о крови у нее на руках мне не позволяет любовь.
Что бы там ни было, я не могу убить так же, как убила когда-то она.
Глава 61
Мэгги
Двадцать пять лет назад
Просыпаюсь словно от толчка, не понимая, что за сила меня разбудила.
Весь последний год я мучилась из-за проблем со сном. Стоило моей голове коснуться подушки, мозг, вместо того чтобы отключиться, начинал судорожно работать. И сама не высыпалась, и Алистеру не давала нормально отдохнуть своими метаниями. Как временное средство, пришлось купить снотворное. С ним я отключаюсь моментально и до самого утра. Но сегодня что-то не так.
