Будильник на тумбочке показывает без пятнадцати час. Получается, проспала всего пару часов.
— Алистер? — шепчу я, пытаясь нащупать его в темноте.
Его нет рядом. Впрочем, неудивительно. Он инженер-строитель, и если не мотается по командировкам, то часто до самого утра просиживает в кабинете над чертежами. В последние недели у него совсем нет времени на меня и Нину. Даже в гольф-клуб почти не ездит, а ведь раньше я ревновала его к этой игре чуть ли не как к любовнице. Сумка для гольфа стоит у стены между Нининой спальней и кабинетом уже пару недель, дожидаясь, когда он наконец закинет ее в машину и поедет на поле. Или хотя бы уберет. Между нами это даже превратилось в негласное противостояние: кто первый сдастся и оттащит ее в подвал. Пока оба держимся.
Вылезаю из постели и натягиваю халат в полной решимости загнать мужа в постель, чего бы мне это ни стоило. Если он и дальше будет продолжать работать на износ, здоровья ему надолго не хватит.
Иду на второй этаж к спальне, которую Алистер превратил в свой кабинет, но света из-под двери не вижу. Наверное, опять заснул над чертежами. Вхожу и включаю лампу. Письменный стол, заваленный документами, два шкафа для бумаг, стены, увешанные эскизами зданий, мостов и тоннелей. А Алистера нет.
Возвращаюсь в коридор и собираюсь спуститься, чтобы посмотреть, не залип ли он перед телевизором, когда замечаю, что дверь Ниной спальни приоткрыта, и из щели льется теплый свет. Должно быть, она зачиталась своими обожаемыми подростковыми романами и заснула.
Протяжно зевая, иду к ее комнате, чтобы выключить лампу. Внезапно дверь распахивается прямо перед моим носом. Я вздрагиваю от неожиданности. На пороге вырастает Алистер, и в свете лампы я вижу, что он потрясен не меньше меня.
— Ты до смерти меня напугал! — вскрикиваю я. Он не отвечает и смотрит как-то странно. — Все нормально?
— Да, да, — говорит он, натягивая кривую нелепую улыбку, от чего мне становится только тревожнее.
— Почему ты еще не спишь? Нина в порядке?
Алистер кивает чересчур поспешно.
— Конечно.
— Зачем ты к ней заходил?
— Я… Мне показалось, что я слышал шум.
— И?..
— Что?
— Нашел причину?
— Нет, все спокойно.
Мой отец был прирожденным лжецом: он врал как дышал. Муж так не умеет, я вижу его насквозь.
— Ты не договариваешь, Алистер. У нее что там, парень?
Он мотает головой и молчит. И тут я наконец узнаю это выражение лица. Он всегда так смотрит, когда чувствует себя виноватым — например, когда говорит, что вынес мусор, а на самом деле забыл, или что работал в конторе допоздна, а от самого пахнет выпивкой. Только сегодня все это усугубляется страхом. Сколько мы живем с ним, он всегда вел себя спокойно и рассудительно. Не переживал по пустякам, не трясся над карьерой и деньгами, не злился и не впадал в уныние. Я никогда раньше его таким не видела. Он в ужасе и изо всех сил пытается это скрыть.
Я впиваюсь в Алистера взглядом, в поисках правды словно просвечивая его рентгеном.
— Что происходит? — требовательно спрашиваю. — Что ты делал в комнате Нины?
Однако прежде чем он успевает произнести хоть слово, у него за спиной вырастает тень. На секунду метнувшись в сторону, она заносит над головой Алистера какой-то предмет. Он замечает мою реакцию, но прежде чем успевает обернуться, получает сильный удар и падает лицом вниз на пол у моих ног. Я невольно отшатываюсь. И вижу, как Нина вновь заносит над своим отцом клюшку для гольфа. Алистер протягивает вперед руку, надеясь спастись… Тщетно. Дочь наносит ему еще два удара, один по спине, другой по голове, и тот затихает.
Не говоря ни слова, Нина бросает оружие на пол и уходит к себе в спальню так же тихо, как появилась.
Глава 62
Мэгги
Двадцать пять лет назад
Не могу издать ни звука. Не получается даже выдохнуть. Шарю рукой по стене в поисках выключателя. Меня так трясет, что зажечь свет удается не сразу.
Когда загорается свет, я застываю в ужасе при виде распростертого на полу тела Алистера. В затылке зияет пробоина, которая быстро наполняется кровью. Алая жидкость растекается струйками по волосам и капает на пол. Кровь повсюду: потеки на обоях, брызги на потолке, на ковре быстро растущая лужа. Не веря собственным глазам, я щипаю себя за руку в надежде, что это просто ночной кошмар и я сейчас проснусь. Увы, жуткая картина никуда не исчезает. Это не сон. Судя по остекленевшему взгляду, Алистер мертв. Рядом с ним — брошенная Ниной клюшка для гольфа с металлической головкой.
Наконец ко мне возвращается голос.
— Нина! — кричу я в панике. — Что ты наделала?!
Понимаю, что надо скорее бежать вниз и вызывать «Скорую». Но не двигаюсь с места. Убийца — моя дочь. Когда она второй раз занесла над головой Алистера клюшку, в отблеске света уличных фонарей я разглядела в ее глазах застывшую звериную ярость, подобную которой никогда не видела раньше. Чем она вызвана, какими ужасными событиями?.. Держась за стену, чтобы не упасть, я направляюсь к ее комнате.
Малышка в полном ступоре сидит на краю кровати. Глаза широко открыты и неподвижны, щеки, лоб, пижама забрызганы кровью. Подхожу к ней. Она не реагирует.
— Нина, — повторяю я. Опять молчание.
Дочь не изуверка, у нее нет садистских наклонностей. Тогда что же заставило ее наброситься на собственного отца? Я вздрагиваю от страшной догадки. И сразу сама себя одергиваю. Нет, не может быть… Как мне вообще такое могло прийти в голову?! Это беспочвенные домыслы, вызванные испугом. Алистер и Нина всегда были очень близки, он ни за что не переступил бы черту. Я знаю своего мужа. И не вышла бы за него, будь у меня хотя малейшее подозрение, что он… он… Даже в мыслях я не могу произнести это ужасное слово.
Стараюсь отбросить страшное предчувствие, но оно ширится и растет, подминает меня.
— Моя бедная малышка, — рыдаю я. — Что он с тобой сделал?
Нина не отвечает.
Я падаю на колени и обхватываю руками ее одеревенелые плечи. Прижимаю к себе и чувствую на своей шее едва ощутимое, поверхностное дыхание. Готова сидеть так вечно… Но кто-то должен все исправить. И прежде всего смыть с кожи дочери кровь и грех ее отца.
Помогаю ей подняться; она двигается послушно и безропотно, словно на автопилоте. Дорогу к ванной преграждает тело Алистера. Не хочу, чтобы Нина его видела, но, похоже, она полностью погружена в себя и ничего вокруг не замечает.
Снимаю с нее окровавленную пижаму, сажаю в ванну, включаю теплый душ и намыливаю апельсиновым гелем, чтобы убрать металлический запах крови. Она не говорит ни слова и не сопротивляется. Отвожу глаза от ее обнаженного тела. Надеюсь, Алистер не наведывался к ней регулярно. Сажусь на край ванны, вытираю Нину, помогаю надеть свежую ночнушку и провожаю обратно в спальню. Укладываю под одеяло и сижу рядом до тех пор, пока ее глаза не закрываются.
