Ил. 17. Ген. Павел фон Пален. Плакальщица (В. И. Демут-Малиновский)
Ил. 18. Ген. Людвиг-Северин Шукевич. Распятие
На иноверческом кладбище есть и братские могилы французских и немецких военных. Солдатам Наполеона, погибшим в России, посвящен большой обелиск из розового гранита; он окружен цепью, которую поддерживают стволы старых пушек. Рядом находятся могилы летчиков авиаполка «Нормандия – Неман», погибших во время Второй мировой; останки их были перевезены во Францию. Там же – могила немецких военнопленных времен Первой мировой войны.
* * *
Одно из самых старых здешних захоронений принадлежит сподвижнику молодого Петра I генералу Патрику Гордону (с. 1699), шотландцу по происхождению. Его могилу перенесли на Введенское кладбище в 1877 году. Согласно надписи, в ней же похоронен и женевец Франц Лефорт, умерший в том же 1699 году, но это, по-видимому, ошибка. Как и Гордон, он был ближайшим другом и сподвижником Петра; Лефортовская слобода названа в его честь.
На могиле графа Павла Петровича фон Палена (с. 1834), генерала от кавалерии
[355], расположена коленопреклоненная женская фигура работы известного скульптора В. И. Демут-Малиновского первой половины XIX века (ил. 17). Оригинал скульптуры установлен на могиле Владимира Новосильцева в Голицынской усыпальнице на Донском кладбище, – однако крест с распятием, который сжимает в руках
[356] плакальщица (обратите внимание на изобилие складок), у фон Палена отсутствует; скорее всего, его убрали в советскую эпоху.
На могиле генерала Людвига-Северина Шукевича, умершего в 1905 году, стоит высокое черное распятие (ил. 18), а у его подножия тоже расположена коленопреклоненная фигура плакальщицы. Примечательно здесь и то, что этот распространенный жанр кладбищенского памятника редко встречался на могилах высокопоставленных военных.
* * *
Одна из самых посещаемых могил на Немецком кладбище находится на главной аллее и принадлежит Ф. П. Гаазу (Fredericus Josephus Haass, 1780–1853). Большая глыба символизирует голгофу с крестом, на пьедестале выгравирован девиз доктора-филантропа: «Спешите делать добро!» (ил. 19). Немец Гааз был тюремным врачом и реформатором тюремной жизни – его стараниями, например, вес кандалов был уменьшен вдвое; арестанты дали ему прозвище «святой доктор». Чугунную решетку с «гаазовскими» кандалами установили бывшие заключенные. Доктор часто провожал арестантов из пересыльной тюрьмы на этап; о том, как он заботился о ссыльных, пишет Герцен в «Былом и думах». Гроб Гааза провожали на кладбище около двадцати тысяч москвичей. Степан Шевырев написал стихотворение «На могилу Ф. П. Гааза» (1853):
«В темнице был – и посетили» —
Слова любви, слова Христа
От лет невинных нам вложили
Души наставники в уста.
Блажен, кто, твердый, снес в могилу
Святого разума их силу
И, сердце теплое свое
Открыв Спасителя ученью,
Всё – состраданьем к преступленью
Наполнил жизни бытие!
[357]
Ил. 19. Федор Гааз (Fredericus Josephus Haass). Глыба с крестом
Ил. 20. Христиан Мейен. Индустриальный крест
На могилу до сих пор приносят свежие цветы.
Памятник на могиле инженера Христиана Мейена (1832–1875), тоже немецкого происхождения, указывает на его профессиональные занятия: к подножью многометрового креста, изготовленного из рельсов, прислонены буфера и вагонные колеса, «скованные» цепями разных размеров (ил. 20). Между черными рельсами расположено посвящение из белых букв, из которого следует, что Мейен был основателем Комиссаровского технического училища (1865) для детей из малообеспеченных семей
[358], отчасти финансировавшегося промышленником Петром Губониным. Со временем оно приобрело репутацию лучшего технического училища в России, где Мейен преподавал и одно время был директором
[359]. Саладин видел этот необычный, предвещающий эстетику авангарда, памятник в 1910‐х годах, но когда точно он был установлен, мне узнать не удалось.
В пропорциональном отношении на Введенском кладбище похоронено больше ученых, чем на каком-либо другом в Москве
[360]. Назову лишь несколько имен: энтомолог и палеонтолог Г. И. Фишер фон Вальдгейм (с. 1853)
[361]; естествоиспытатель-эволюционист Карл Рулье (1858), создавший русскую школу биологов-эволюционистов; ботаник Н. Н. Кауфман (1870), автор книги «Московская флора»; зоолог Н. К. Зенгер (1877), хранитель Зоологического музея в Московском университете; ботаник Рихард Шредер (1903), занимавшийся садовыми парками, – в основном все они немцы.
