Книга Лев пробуждается, страница 58. Автор книги Роберт Лоу

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Лев пробуждается»

Cтраница 58

— Истинно, быть может, мне следовало пойти по ее пятам и держать ее сына взаперти, доколе он не согласился бы увезти меня, — вздохнула Изабелла. — Впрочем, он не собственный отец и считает сие похищение лишней приметой того, сколь бесхребетен его отец, коли позволил женщине так захомутать себя.

— А стоило бы оно того, подобное похищение? — осторожно поинтересовался Хэл.

— Нет, подлинно нет, — ответила Изабелла с поразившей его откровенностью. Увидев выражение его лица, она сумела угрюмо усмехнуться. — Некогда я думала, что это любовь, но всегда считала, что граф Каррикский — лучшее убежище от графа Бьюкенского, какое я могу найти, — промолвила графиня, и при упоминании Бьюкена лицо ее омрачилось. — Оный ведет себя так, словно я — курица для петуха на куче навоза; и в день, когда он поймет, что не смогу снести ему яйцо, он захочет собственным почином обречь меня на монастырь, думается мне. Как вы сами видите, государь Хэл, для церковной жизни я не гожусь.

— Вы не можете иметь чад? — выпалил он, и его искренняя забота пролилась бальзамом, так что Изабелла ответила без гнева.

— Похоже, нет. Я еще молода, но женщины в мои годы уже имеют целый выводок.

Ответ был проникнут такой полынной горечью, что Хэл буквально ощутил ее на вкус и постарался подсластить пилюлю.

— Или умирают при родах, — указал он и тут же увидел уныние, опалившее ее серые, как пепел, глаза.

— Уж лучше так, — негромко обронила она, и Хэл увидел, как дрогнули ее губы.

— Значит, потому-то вы и изучали врачевание? — поспешно спросил он, направляя разговор в безопасную колею.

— Поначалу, — бесцветным голосом отозвалась Изабелла, — однако сие не пристало дщери, тем паче Файфа. Я исхитрилась выудить изрядную часть собственным разумом из книг и трактатов, получить которые было нелегко, и это отнюдь не помогало. Как ни странно, в роли графини Бьюкен я обрела и куда бо́льшую свободу попустительствовать сему, и собственный дом в Балмулло.

Она замолчала, и Хэл увидел, как ее прекрасные глаза наполнились слезами, но Изабелла стряхнула их нетерпеливым жестом.

— У меня там есть книги, и Балиуса держали в конюшне при нем, — повела она дальше. — После этого мой муж непременно спалит его дотла, коли я ему не воспрепятствую.

Хэлу не хотелось знать, как она ему воспрепятствует. Ему вообще не хотелось знать, ни что графиня возвращается к Бьюкену, ни что он примет ее, как тюремщик узницу. И все же мысль о том, что будет, если в этот лагерь ворвутся англичане, преисполненные жаждой мести и торжеством победы, заставила его взять Изабеллу за руку столь внезапно, что еще вопрос, кого это изумило больше.

— Мы можем уйти, — объявил он. — Нынче ночью, допрежь сечи…

Она моргнула раз-другой, не веря собственным ушам, а затем услышанное накрыло ее жаркой волной; неважно, останутся они или уйдут, — важно лишь, что он предложил это. Изабелла деликатно высвободила руку.

— Вы сделали довольно, государь Хэл, — с искренним чувством произнесла она. — Ступайте домой. Как надлежит и мне.

Последовало молчание, долгое и мучительное.

— Я даже умудрилась однажды залучить с визитом магистра из Болоньи, — вдруг провозгласила графиня, лихорадочно просияв. — Граф обрадовался, что я больше не буду бесчестить его в родных стенах.

— Из Болоньи?

— Бьюкен, несомненно, чаял, что я обрету смирение, но я водила его за нос. Сказала, что это священник из Рима.

Оборвав себя, Изабелла вздохнула и покачала головой.

— Я скверно обращалась с Бьюкеном и сочувствую ему, — уныло добавила она, — но лишь до поры, когда кровь бросится ему в лицо и он накажет меня, так или иначе. И все же, на свой лад, я относилась к нему как к больному.

— Разве это оправдывает побои? — проворчал Хэл. — Рыцарь должен защищать даму.

Изабелла печально улыбнулась.

— Ах, было бы славно, кабы мир был подобен Камелоту… Конечно, он не таков, так что я обманула его и залучила сего магистра Скьятти из Болоньи, ибо в тамошнем университете наилучшие учителя искусства врачевания. Бог весть со всеми своими святыми, что я собиралась делать с его учением, но, помимо прочего, я узнала, что даже самых непреклонных можно убедить — за вознаграждение — поделиться своим искусством с женщиной. Что-то из этого было ценным, что-то не очень. В астрологии я поднаторела, а вот со свиньями была в лучшем случае посредственна.

— Со свиньями? — переспросил Хэл. Говорить с этой женщиной — все равно что учиться кататься на коньках по тонкому льду.

— Они ближе всех к человеку по анатомии, коже и костям, — растолковала Изабелла. — В Болонье настоящие трупы держат для исследований, а изрядную часть повседневной работы делают на свиньях. Душат, сжигают, травят и хоронят на день, неделю и более того. Быть свиньей в Болонье опасно, сэр Хэл.

— Буду иметь в виду, ежели когда возьму Сима Врана в Италию, — лаконично откликнулся Хэл, — поелику своими манерами он откровенно напрашивается на вивисекцию. И заметьте, Балмулло тоже как-то не похоже на место, плодовитое желудями.

Изабелла чуть скосила на него взгляд.

— Вы не в восторге от лекарей?

Хэл начал было возражать, не желая досадить этой женщине, но истина душила его. Моровая лихорадка начиналась невинно, как дрожь в теплый день, будто внезапный невидимый ветерок ласково пробежался вдоль хребта. Не более чем через три дня дрожавшие уже лязгали зубами, мечась в мокрой от пота постели; воздух свистал в их груди, как худые кузнечные мехи. Жаловались на холод, сгорая до сального остова прямо на глазах.

Другие тоже ее подхватили — от миазмов зловонных теплых болот, по словам лекарей и врачующих священников, — и некоторые умерли быстро, а некоторых бросили даже их перепуганные пастыри, и они скончались от небрежения.

Одна — очаровательная юная Мэри с Салтоновской Мельницы — сползла с одра болезни и скользнула в реку, схоронившись под холодной водой, будто под покрывалом, утоляющим боль. Когда же ее нашли, те же салтоновские священники, покинувшие ее, отказали ей в погребении на освященной земле, поелику сказанная наложила на себя руки.

Впрочем, и когда им доставало отваги остаться при подопечных, проку от них тоже не было никакого. Розмарин и лук, полынь и гвоздику, уксус и лимоны — все это смешивали с куриным пометом, будто некий мерзостный пудинг или начинку для каплуна, и мазали на лоб и под мышками. Живая жаба, привязанная к голове. Живая курица, разрубленная надвое, истекающая кровью и верещащая, прикладываемая к каждой болячке, — да только не было болячек при лихорадке, отнявшей жену и сына Хэла, лишь трясучая немочь, сжигавшая их, выжимавшая влагу скудной испариной досуха, когда смерть приходила милосердным избавлением.

Изабелла слушала его в молчании, ощущая желчь, ядовитый гной его слов. Когда Хэл закончил, она положила ладонь ему на руку, и он почувствовал головокружение.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация