Когда я вышла в комнату, некромант как раз подкатил к столу сервировочный столик.
— Все-таки необычное место. Гостиница выглядит небольшой и скромной, а тут такой сервис…
— За что и люблю. Ку-уда? — Он со смешком поймал пояс халата, когда я попыталась опуститься в ближайшее кресло, и потянул к себе. — А где мое доброе утро?
Целовались мы долго и жарко, но слишком увлечься не позволили дразнящие вкусные запахи, так что завтрак остыть не успел.
Зато уже точно можно не беспокоиться о том, как поведет себя мужчина наутро. Может, как любят приговаривать сварливые старухи и как повторяла моя собственная мать, и надо ему от меня было «только одно», но явно не один раз.
— Как ты после вчерашнего? — участливо спросил Дан, выпуская меня из объятий и провожая к креслу выразительным голодным взглядом. Но от продолжения удержался и сам сел напротив.
— Лечебные процедуры ночью пошли на пользу, — улыбнулась в ответ, первым делом хватаясь за кофейник. — Творец! Все-таки жизнь прекрасна…
— Это радует, — развеселился некромант. — Я опасался твоей реакции утром.
Отвечать, что я тоже опасалась, не стала. Мне и так по-прежнему немного неловко, не нужно усугублять.
— Какие у нас планы на ближайшее будущее? — спросила деловито. — Поедем на квартиру журналиста?
— Начнем с учебки, — возразил Блак. — По-дурацки у него эта квартира расположена, на отшибе, ехать неудобно, а школа тут рядом.
Глава семнадцатая,
в которой много отдельных деталей
Как именно обучаются некроманты, я знала, но только в общих чертах. Дети учились вместе до тех пор, пока у кого-то из них не просыпался дар, после чего маленьких магов отправляли в специальные школы. Чаще всего случалось это лет в двенадцать-тринадцать, и если некромантам еще давали доучиться до конца года или полугодия, то менталистов забирали сразу же.
Учебное заведение для них представляло собой скорее санаторий, потому что и без того нестабильные подростки в такой период становились особенно хрупкими, уязвимыми и нервными. Такие школы обычно располагались где-то на отшибе, в живописной местности, имели большую и очень зеленую территорию, где ученикам обеспечивалась главная при их даре потребность: побыть в одиночестве, не слыша чужих эмоций.
Школы некромантов являлись, пожалуй, полной противоположностью менталистских. Располагались они в городе и устав имели скорее казарменный, чем школьный. Армейская дисциплина, высокий забор, офицеры вместо учителей, предопределенное ближайшее будущее — не самая приятная картина.
Но при этом еще неизвестно, кто на самом деле больше вызывал сочувствия. Некроманты и на учебе, и после службы жили полноценной жизнью. Да, у Разлома они рисковали собой, и легкой эту службу не назвать, и последствия ее отравляли жизнь. Вот только идеальные на первый взгляд условия существования менталистов становились их приговором и тюрьмой до достижения полного самоконтроля: они не имеют права покинуть стены школы, пока воспитатели не признают их способными на это.
Некоторые проводят там жизнь целиком, не имея шанса даже взглянуть на внешний мир. Некоторые — возвращаются после срывов, порой навсегда. Самоконтроль составляет основу существования этих магов, и многие лишены тех радостей жизни, которые кажутся людям простыми и естественными. Любовь, семья, даже просто дружеское общение имеет столько оговорок и ограничений, что очень многие из них остаются одиночками.
В общем, если в юности я еще завидовала магам из-за их дара, то это быстро прошло: особых привилегий магия не давала, а вот ответственности добавляла много.
Лично посетить школу для некромантов мне сейчас довелось впервые. На проходной дежурили трое мальчишек разного возраста, одетых в синюю форму. Младший, видимо, был совсем новичком, потому что пытался копировать серьезную сдержанность остальных, но получалось это пока плохо. Он глазел на нас с огромным любопытством и вообще-то совсем не походил на замученного муштрой. Да и остальные выглядели вполне нормально, подростки как подростки.
Тут я, предупрежденная Блаком, предъявила свой настоящий паспорт, нас записали, а потом средний из учеников умчался куда-то на территорию школы. Наверное, разыскивать учителя.
Вернулся он быстро, где-то через четверть часа, в сопровождении крепкого коренастого мужчины самой простецкой наружности, с короткими темно-серыми волосами и скучным лицом. Одет он был в форму, похожую на ученическую, только выглядела она посолидней и поблескивала серебряными знаками различия, в которых я, впрочем, ничего не понимала.
— Какие люди и без охраны! — улыбнулся он, пожимая руку Адриану. — Госпожа?.. — Аккуратно пожимая уже мою ладонь, смотреть он продолжал на некроманта.
— Лавиния. Еварий Есот, — представил Блак. — Мне бы хотелось поговорить с вами об одной давней истории, о последнем случае появления одержимого.
— Даже предположить затрудняюсь, зачем тебе это. — Учитель изумленно приподнял брови. — Ладно, не здесь же, ты очень вовремя пришел, у меня как раз дальше окно. Сейчас я вам пропуска выпишу…
Серьезный разговор, таким образом, отодвинулся на потом, к явному неудовольствию уже навостривших уши учеников. Через широкий школьный двор и потом по коридорам мы шли также довольно расслабленно: Адриан обсуждал с учителем каких-то общих знакомых, а я с интересом озиралась и чувствовала некоторое разочарование, потому что от обычной школы увиденное отличалось мало. Не знаю, правда, что именно я ожидала увидеть, но внимание цепляла разве что форма на учениках и то обстоятельство, что подавляющее большинство из них были мальчишками, девочки попадались крайне редко. Ну и да — вели себя они заметно сдержанней своих сверстников, по коридорам не носились и не орали, несмотря на перерыв в занятиях. Оживленно общались, что-то обсуждали, только при появлении учителя замолкали и вытягивались по стойке «смирно», хором тарабаня приветствие.
Предмет, который вел Есот, явно относился к числу сугубо профессиональных, связанных с порождениями Разлома: вдоль стен в кабинете, куда он нас привел, висели портреты сравнительно молодых мужчин и женщин, а под ними, среди безобидных и непонятных таблиц и схем, — плакаты с изображениями крайне жутких тварей. А в каморке за кабинетом стояла даже пара чучел. Или, вернее, учебных пособий в натуральную величину: я точно не знала, можно ли хоть из какого-то из этих существ сделать чучело, а спрашивать постеснялась.
Между шкафов с книгами и учебными пособиями втиснулся небольшой письменный стол, за которым, кажется, давно уже никто не работал, — он был завален горой записей и тетрадей. Центр же комнаты занимал еще один стол, лабораторный, и вот как раз им явно регулярно пользовались, поддерживая чистоту и порядок.
— Садитесь, — жестом предложил Есот. — Что случилось?
— Я правильно запомнил, что вы имели отношение к расследованию инцидента в Фелете, когда был уничтожен последний одержимый?
