Наш Миша начал с зимы серьезно учиться, ему минуло 10 лет. Он был милый, добродушный, не капризный, Никс был плакса, за что нередко сидел взаперти, пока не перестанет хныкать. Не помню, чтобы Соня когда капризничала, она удивляла всех своим милым, приветливым нравом. Улыбка ее была обворожительна, она вся смеялась, глаза также смеялись, и долго сохранила она эти милые смеющиеся глаза – до смерти своего первенца, тогда выражение их изменилось.
В 1884 году ничего особенного не было. Летом приехал в Москву только что женившийся на Елизавете Феодоровне из Гессенского Дома вел. кн. Сергей Александрович. Наш генерал- губернатор, кн. Долгоруков, по этому случаю дал обед, на который мы были приглашены. Великая княгиня поразила всех своей красотой, манерой держаться просто и с достоинством. Она была со всеми любезна, приветлива, не могу того же сказать о Сергее Алекс. Природная ли робость или гордость, но он держался высокомерно и не любезно. Когда же я его больше узнала, то убедилась, что это не надменность, а страшная застенчивость, часто ему вредившая.
Из Москвы молодая чета переехала на все лето в Ильинское.
В Петровское они быстро пожаловали, Сергей Алекс. хотел представить свою жену бабушке Луизе Трофимовне. Приехали они вдвоем, без свиты, гуляли по аллеям, пили чай. Познакомились со всеми нашими детьми. Вел. княгиня особенно любовалась Вовиком, его кудрями. Посадила его к себе на колени и заставила считать пуговицы корсажа. В продолжение лета приезжали они к нам часто. Обыкновенно около 4 часов въезжала во двор вереница экипажей – они и свита, – и буфетчик знал, что нужно готовить самовар. Осенью устроил управляющий Петровского ловлю рыбы с острогой, и мы пригласили на это зрелище ильинских соседей. Была темная тихая августовская ночь. Спустились мы с ними к реке и, в полном молчании усевшись в большую плоскодонную лодку, отчалили от берега, не гребя. На одном конце лодки было укреплено нечто вроде сетки с горящими ветками и углем. Этот костер освещал дно реки. Рыба спала на дне головой против течения. Вооружившись острогой, управляющий Иван Алексеевич ловким движением опустил ее в воду и вытащил первую рыбу. Он ловчее всех ловил, и к концу нашей прогулки у него в корзине было порядочно рыб всяких сортов и величины. Эта ловля очень понравилась вел. князьям. Вернулись мы около 1 часа ночи и, придя домой, нашли вкусный ужин, но бабушка уже легла спать. Это удовольствие повторялось несколько раз. Летом следующего года, т. е. в 85-м году, жители Ильинского устроили домашний спектакль. Поставили хорошенькую комедию «Шалость» и мне дали главную роль молодой девушки Лики. Говорят, я играла недурно. Играли вел. кн. Сергей и Павел Александровичи, Константин Константинович, его адъютанты, Зеленый и барон Шиллинг, наша соседка по имению княжна Голицына и я. Репетиции начались 1 сентября, спектакль состоялся 16-го. Мне пришлось и писать декорации, Неаполь с Везувием. Мне помогала великая княгиня, что очень нас сблизило. Вообще, и репетиции то в Ильинском, то у нас, чуть не каждый день, очень сблизили всю нашу труппу. Я очень подружилась с Константином Константиновичем. Эта дружба продолжалась до его кончины. Он нас обоих искренно полюбил, относился к нам как человек, а не как великий князь, чего я не могу сказать про Сергея Алекс., у которого титул великого князя затмевал простые чувства и отношения. Павел Александрович был в полном смысле ничтожество. Ни образования, ни чуткости в нем не найти. Великая княгиня была всегда одинакова, приветлива, мила. В ней было много немецкой Schverencrei
[68]. Но с этим практичный ум, мягкость в обращении, шарм и женственность.
Их свиту составляли: гоф-мейстерина – умная и приятная, уже седая, баронесса Пилар, фрейлина – хорошенькая кокетка княжна Лобанова. Граф Стенбок заведывал Двором, затем Степанов и Балясный – адъютанты, позже Джунковский, Гадон и кн. Юсупов. Летом виделись мы очень часто, устраивались пикники, прогулки и т. д.
В дни именин Сергея Алекс. и Елизаветы Феодоровны устраивались танцевальные вечера, выписывались кавалеры из Петербурга и Москвы. У кн. Юсупова был бал в русских простых костюмах, т. е. просто оделись бабами и мужиками, все должно было быть ситцевое. Костюмы эти некоторым очень шли, но не мужчинам, которые выглядели далеко не элегантными. Чудные залы великолепного дома в Архангельском, полагаю, были очень удивлены видеть наши скромные костюмы – там, где в былые годы носили фижмы и пудреные парики. Но тем не менее мы очень веселились и плясали от всей души.
Зима проходила довольно однообразно. Случалось ездить и в Петербург, повидать родственников и себя показать. Я не любила холодную столицу и всегда с радостью возвращалась домой.
Дети росли, были милы, старшие хорошо учились, готовили мы их в 4-й класс гимназии Поливанова. В 1886 году опять весной ожидался царский приезд и опять пошли приготовления. Царь с супругой хотел посетить своего брата Сергея Алекс. в Ильинском. У генерал-губернатора был блестящий раут. Вдруг мы узнали, что вся царская семья желает посетить нас в Петровском. В то время бабушка была очень больна и не могла ехать принять их, так что пришлось мне ехать за хозяйку. Известили нас, что приедут около 12 часов дня. Мы накануне отправились в Петровское, дабы успеть все приготовить. В полдвенадцатого показались царские экипажи. Приехали Цари без свиты. Он, она, два сына, Николай и Георгий Александровичи, и наши соседи – Сергей Алекс. с женой. Не успели они войти в дом, как попросили показать парк и знаменитую «зеленую гору» в конце большой аллеи. Понравился им там вид на речку Истру, беседка, в которой бывали Александр II с супругой и детьми, о чем свидетельствует доска с их именами. Вернувшись в дом, мы предложили им gouter
[69], затем они расписались в книге посетителей и уехали. Вздохнула я свободно, что все обошлось хорошо.
Вспомнив об ильинском спектакле, мне хочется рассказать и о другом спектакле в нашем доме на Покровке зимой 1875/76 года. Я в нем принимала участие тоже в роли молодой девушки в пьесе «Старое старится, молодой растет». Спектакль был с благотворительной целью в пользу общества неизлечимо больных женщин, которое основала бабушка Луиза Трофимовна и которого она была председательницей. Шли три пьесы. Вторая была одноактная шутка-водевиль «Купленный выстрел» и французская пьеса, не помню названия. Теперь почти все актеры – покойники. Ставила спектакль знаменитая актриса Малого театра Екатерина Николаевна Васильева. Мы, актеры, ее страшно боялись, ни один жест или неверная интонация от нее не ускользали, и часто заставляла она нас повторять по 10 раз одну и ту же фразу. Спектакль удался на славу, сбор достиг 5000 руб., что тогда казалось громадной суммой, платили по 100 рублей за первый ряд.
<…>
Малый театр нас также часто привлекал. В то время там пожинали лавры Садовский, Самарин, Шумский, Ленский, а из женского персонала Ек. Ник. Васильева, Гликерия Николаевна Федотова, Мария Николаевна Ермолова, Никулина, Рыкалова и др. Как хороша была Федотова в драме Островского «Гроза»! Как величественна и пластична была Ермолова в «Иоанне д'Арк»
[70]. Ек. Ник. Васильева играла «grandes dames» и была неподражаема. Рыкалова и Акимова играли комичных старух. Комические мужские роли исполняли Живокини, Никифиров, Музиль. <…>
