Новости с фронта были хорошими, армия подходила к Екатеринбургу, и он пал в первые дни августа. С наступлением армии и освобождением городов до нас доходили новые доказательства жестокости большевиков. В Тюмени во время эвакуации был убит ряд видных горожан. Ужаснее всего было убийство после долгих пыток двух мальчиков четырнадцати и пятнадцати лет, племянников нашего друга г-на К. Это была месть красных г-ну К. и его брату, наиболее видным горожанам. Позднее в реке недалеко от Тюмени были найдены изувеченные тела архиепископа Гермогена и некоторых других людей, принесенные течением. До нас дошли новости о массовой резне зажиточных горожан в Камышлове, городе на запад от Тюмени, а после падения Екатеринбурга – ужасные новости о расстреле всей императорской семьи. Это было очень жестоко. Так как тела их не были найдены, то люди не верили в это, и росли слухи, что Император и его семья живы и где-то спрятаны верными слугами.
Когда я жил в Тюмени, у меня была возможность встречаться с приближенными императорской семьи, бывшими с ними в Тобольске, но которым не было разрешено присоединиться к ним в Екатеринбурге. Одним из них был г-н Жилярд, швейцарский учитель наследника трона. (Он – автор хорошо известных мемуаров об императорской семье.) В ту зиму он давал моим дочерям уроки французского, и у меня была хорошая возможность познакомиться с этим обаятельным и интересным человеком. Другим учителем великого князя был англичанин Гиббс. Он раньше уехал из Тюмени в Омск, и позже я встречал его в Китае. Две дамы, приближенные Императрицы, благополучно жили в это время в Тюмени. У обеих была масса интересных фотографий и воспоминаний о несчастной семье, которая с таким достоинством и покорностью судьбе переносила лишения и моральные мученья своего плена.
Несколько позже я встретил Волкова, одного из придворных слуг, чей рассказ о том, как он избежал смерти, казался чудом. Из пермской тюрьмы, где он был в заключении, его вели вместе с другими арестованными на расстрел (среди заключенных были две фрейлины Императрицы). Волков побежал, когда началась экзекуция, и скрылся в близлежащем лесу. Пули счастливо миновали его, а преследователи не нашли Волкова, спрятавшегося в густых кустах. Шесть недель он странствовал по лесу, питаясь ягодами, пока не набрел на аванпост Сибирской армии.
Слабое, полусоциалистическое правительство Сибири не могло продержаться долго. Было совершенно очевидно, что в такое время в стране должно быть сильное правительство во главе с волевым и энергичным человеком. Таким человеком был адмирал Колчак, ставший популярным в России во время войны, когда он командовал Черноморским флотом. До этого он был известен как мужественный полярный исследователь. Его назначение диктатором было воспринято с энтузиазмом армией и большинством населения городов, за исключением рабочих. Крестьяне, как всегда, были индифферентными к переменам.
О нем и его правлении и причинах его неудачи много написано. Мне нет необходимости говорить об этом подробно. Коротко – это не он был причиной катастрофы, выбор Колчака в качестве диктатора был правильным, но обстоятельства были против него и его правления. Я бы сказал, что он появился на сцене слишком рано: большевизм с его насилием и тиранией не затронул еще в достаточной мере большинство населения, особенно крестьян Сибири и России, и поэтому антибольшевистские идеи еще не укрепились среди них. Для того, чтобы необразованные люди получили иммунитет к большевизму, они должны сначала пострадать от него. В эти первые несколько месяцев крестьяне еще не ощутили тирании большевизма, как это было в городах. У правительства еще не было достаточно времени, чтобы наложить руки на всю страну и выжать из нее все деньги, и продукты, и людей, которые ему нужны, как это было позже. Занятая подавлением и ограблением городов, правящая партия оставила пока деревню в покое. Крестьяне в это время не платили налогов, не было мобилизации, так что крестьяне даже временно выиграли при этой системе. Естественно, что ни Сибирское правительство, ни (позже) Колчак не могли продолжать этой политики и должны были создавать финансовую базу путем налогообложения. Позже, когда наступление армии расширило фронт и одних добровольцев стало недостаточно, Колчак издал указ о мобилизации. Эти две совершенно неизбежных меры принесли больше вреда, чем любая большевистская пропаганда среди невежественных людей, которые могли сравнивать только два периода – при большевиках, когда их оставили в покое, и настоящий режим, когда они должны были платить налоги и служить в войсках. Они были настолько невежественны и близоруки, что могли считать возможным длительное существование государства за счет конфискации имущества состоятельных горожан. Мятежи начались в сельских районах, и в то время, как в некоторых они были подавлены, в других продержались до конца правления Колчака и сыграли важную роль в ускорении его падения. Рабочие в городах тоже были недовольны, поскольку лишились некоторых привилегий в контроле за фабриками и были вынуждены снабжать армию и население товарами первой необходимости.
Кроме того, некоторые мелкие ошибки правительства и штаба армии усилили общее недовольство и ускорили падение системы, которую поддерживало только небольшое число состоятельных и образованных людей в городах.
Колчак не был настоящим государственным деятелем. Человек высшей степени честный и мужественный, с сильной волей и ярким умом, он пользовался авторитетом в силу своих личных качеств, но у него не было опыта государственной деятельности, и он не умел подбирать нужных людей.
Я встретился с Колчаком, когда он по приезде в Тюмень инспектировал госпитали. И так же, как на большинство людей, сталкивавшихся с ним, он произвел на меня большое впечатление отражавшейся на его лице Наполеона духовной силой, волей, также манерой говорить и держаться. У меня не было возможности узнать его лично, но короткий разговор с ним о госпиталях и его беседы с ранеными оставили у меня впечатление, что это человек, к которому нельзя было испытывать ничего, кроме страха и покорности. У него не было способности очаровывать, как у большинства действительно великих людей. Позже те, кто его хорошо знал, говорили, что мое впечатление не было верным. Во всяком случае, он был выдающейся фигурой, героем, который умер так же мужественно, как и жил.
Зима 1918 /19 года была счастливой. Все, казалось, идет прекрасно. Армия продвигалась вперед к Волге, и новости из южной русской Добровольческой армии, возглавляемой генералом Деникиным, были хорошими. Недовольство большинства населения еще не приняло определенной формы. Время от времени мы получали известия о сопротивлении крестьян, не желающих платить налоги или идти по мобилизации в армию, но никто не обращал тогда на это особого внимания. Все слишком надеялись в то время на сокрушительное падение большевизма, и беженцы предвкушали удовольствие скорого возвращения домой в Россию.
Кн. Львов уехал из Тюмени вскоре после образования нового правительства, которое просило его поехать за границу и попытаться привлечь внимание и помощь к новому государству. Он отправлялся в Париж через Соединенные Штаты и имел там беседу с президентом Вильсоном. Его миссия не увенчалась успехом. Сначала союзники были заинтересованы в новом государстве, которое, возможно, могло восстановить Восточный фронт против Германии, но позже, после перемирия, они утеряли всякий интерес и начали отводить те немногие войска, которые у них были в Сибири.
