Происходящее воспринималось словно в тумане.
.Публика неистовствует. Улюлюкает. Поддерживает.
Восторженные возгласы летят со всех сторон.
Чужая кровь на лице, на руках, на всех открытых участках кожи. Впитывается в одежду, остается на волосах.
И осатаневший зверь внутри радуется, рычит и снова толкает в бой.
Инстинкты перебивают слабый, едва слышный голос разума.
Поррви. Поррви. Поррви.
И человеческая половина, избавившись от гнета цивилизации, законов и рамок радостно поддакивает.
Бей. бей. у..бей.
Губы растягиваются в оскал. Кулаки сами собой молотят уже обмякшую плоть.
Еще и еще, пока противник еще качается, а, значит, еще не обезврежен.
Еще и еще, даже когда он скрючился на полу. Потому, что еще двигается.
Еще и еще, потому, что нужны контрольные удары.
Смять, повредить, покалечить так, чтобы больше не встал.
Бей. бей. У.БЕЙ.
***
Алена
Я сидела и пила чай, когда ощутила нечто необычное... Казалось, Феликс в шаге от чего-то ужасного. Вот-вот с ним случится неотвратимое. Или не с ним. Не-ет!
Он совершит нечто ужасное. То, что изменит всю его жизнь. А, значит, и мою тоже.
Я не раздумывала - почему мне так важно, чтобы Феликс не сделал ничего противозаконного. Чтобы его не посадили в застенки ОПО, откуда уже никогда не выпустят.
При одной мысли об этом мне хотелось самой бежать в ОПО и убеждать, просить, умолять.
Я и сама раньше не подозревала, насколько Феликс влез мне под кожу и стал столь необходимым в моей жизни.
Наверное, я поняла это только за время, что мы с ним не общались.
Я попыталась достучаться до Феликса. Мысленно. Понятия не имея как.
Вот только я изо всех сил посылала верберу мысли.
Феликс! Пожалуйста! Ты должен вернуться ко мне!
Прошу тебя. Чтобы ни случилось. Я жду тебя. Обещаю, что не стану больше прогонять тебя.
Я не знаю, чем все закончится и как будут развиваться наши отношения. Но я тебя очень жду и очень хочу видеть!
Прошу тебя, ради меня, ради своей истинной пары не делай ничего, что разлучит нас.
В какую-то минуту, в мгновение особенного пика эмоций, когда те лились через край, я почти ощутила Феликса. Или мне только почудилось.
В меня влилась ярость зверя. Дикая, необузданная, первобытная. И. узнаваемая.
Я ощущала себя также, когда думала, что больше не увижу сына. Не потреплю по косматой макушке и не прижму к груди.
В тот момент мне только и хотелось: рвать, кусать, уничтожать.
Я еще помнила, как одним ударом фантомной когтистой лапы раздолбала стол вдребезги.
И ощущение: «Надо продолжать! Нельзя останавливаться, пока враги рядом!» - тоже появилось.
Я зарычала и обратилась инстинктивно.
Ярость и злость переполняли. Я взмахнула крыльями и смела со стола тарелку, которая осталась от треугольников.
Она проехалась по полу, врезалась в шкафчик и треснула.
Звякнули приборы, которые я машинально положила для нас с Владом.
Я вдруг поняла: еще немного и я все здесь к чертям разнесу. И это не мое желание, не мои эмоции! Это все приходит от Феликса! А это значит... Это значит, что связь есть!
Может он меня и не слышит! Но чувствует! Мы с ним связаны!
И если я перехватываю его эмоции, может вербер воспримет мои?
Я остановилась и постаралась успокоиться. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Сердце усмиряет свой стук.
Тишина звенит в ушах натянутой струной и обрушивается ватным беззвучием.
Все спокойно, все хорошо. Я больше не в застенках ОПО. Я дома. У себя. В своей крепости. Мой Клим скоро придет от няни. Влад ушел, позволив мне, наконец-то, выдохнуть с облегчением.
Все в моей жизни налаживается.
Все нормально. все хорошо.
Стало полегче. Я обратилась в человека полностью. И снова сделала несколько протяжных спокойных вдохов и выдохов.
Смела с пола осколки и выбросила их в ведро. Собрала приборы и кинула их в раковину. Спокойные, повседневные дела помогали прийти в себя окончательно.
Я не спеша вытерла чай, который разлила, когда перекинулась.
Промыла тряпку и повесила на кран.
А затем обратилась к верберу.
«Феликс!» - взмолилась я. - «Я знаю, что ты меня чувствуешь. Знаю, что ты сейчас вне себя от ярости. В том самом состоянии, в котором оборотни часто делают глупости. То, что потом не сотрешь из биографии. То, что приводит нас в застенки ОПО. Феликс. ты мне нужен! Пожалуйста, остановись, пока еще не поздно! Я тебя очень жду!»
Феликс
Феликс сам не понял, как он очнулся.
Просто резко и внезапно голова прояснилась.
Стало совершенно очевидным, что Киллер - просто отморозок, которому нравится чужая боль. Но Феликс ведь совсем не такой! Он - из тех, кто спасает людей от подобных Киллеру отморозков. Он из тех, кто защищает, а не атакует. Из тех, кто оберегает, а не калечит.
Когда перед глазами появился амфитеатр с перекошенными от удовольствия, смешанного со страхом, лицами зрителей, Феликс выдохнул.
Почему-то сделал несколько медленных вдохов и выдохов. Остановился.
И посмотрел на противника.
Киллер валялся на арене окровавленным телом. Одна рука его была неестественно выгнута. Одно колено вывернуто винтом. Все тело противника покрывали синяки и кровавые разводы.
Когда вербер остановился, медики ловко запрыгнули на арену и несколько минут проверяли пострадавшего.
Феликс выровнял дыхание и напряженно ждал вердикта врачей.
Выживет? Не выживет?
Если травмы поверхностные, то все неплохо. Нога и рука заживут. Остальное восстановится. Но если вербер сломал Киллеру позвоночник, повредил мозг... И того не откачают...
Бум бум бум.
Сердце ошалело забилось в ушах.
Феликс не боялся ни тюрьмы, ни наказания. Он не понимал, как сможет дальше жить, не видя Алену.
- Травм, угрожающих жизни, нет, - внезапно произнес врач. И Феликс выдохнул с облегчением.
Но в эту минуту по арене разнесся звук гонга. И послышались слова уже не ведущего и не Солоха, который пару раз комментировал схватку.
Говорил один из агентов ПОН.
«Вы окружены. Все выходы перекрыты. Сдавайтесь. Выходить по одному. Оружие сразу выбрасываем. При малейшем подозрении, стреляем на поражение».
