Технари с «ЗИСа» тросами заарканили «шестёрочку» и поволокли нас сразу в сторону капониров ремонтников.
Передав потрёпанную «шестёрку» на руки «чёрным душам», мы с Игорьком в кузове дежурной полуторки отправились на КП.
Чернов был встревожен и обеспокоен. Комиссар стоял рядом и нервно курил.
– Докладывайте, – последовала команда.
Я обрисовал ситуацию, Игорёк подтвердил. Да, атакованы «мессерами» Вf‑110. Модификацию их знаю плохо, но, вероятно, это были либо «С» – «Цезари», либо «Е». Да, вместе с Храмовым по его прямому приказу пошли в лобовую атаку. Падавших немцев видел. Наблюдал два парашюта с первой сбитой машины и один со второй. Нет, над местом падения не проходил – в бою сами получили повреждения и еле дотянули до базы. Храмов машину посадил на брюхо. Вот тут посадил. Ещё бы немного, и мог воткнуться в вязы или клёны на краю леса. Нет, точно не ёлки. Может быть, и осины, лиственные, короче. Выписал два круга над местом падения. Да, Матвеич на крыло выбрался и руку поднял. Правую. Нет, не махал, просто поднял. Есть идти писать рапорт.
К тому моменту, когда мы изобразили половину отчётов, вернулась машина, посланная за Храмовым к месту его аварийной посадки. Матвеич, успевший снять реглан, был бледен и шёл, опираясь на плечо Бородулина. Голову и левую руку украшали свежие повязки. Рука к тому же была на перевязи. При всём этом комполка был доволен и сдержанно улыбался.
– Жив, чертяка! – похлопал меня здоровой рукой по плечу. – Молодец, лейтенант. Лихо мы этих п********й на ж*** посадили. Будут знать, как со штурмовиками связываться. – И, повернувшись к нетерпеливому Бородулину: – Ну, будь же человеком, я хоть дела передам. Да пойду я в твою санчасть, сказал же – пойду. – Потом снова развернулся к своему заму: – Чернов, организуй рапорты и полуторку к месту падения «мессеров» – тебе Журавлёв подскажет. Надо шильдики с двигателей поснимать, а то потом будут брехать все кому не лень, что это они сбили. Да, Василь, принимай команду. Я, наверное, на неделю выбыл из строя.
Бородулин проявлял ангельское терпение и ждал своего беспокойного пациента, который ещё раздал указания на оставшийся день и ответил на вызов из дивизии в том ключе, что у фрицев сбивалка не отросла, чтобы его сбить. И что за пару «мессеров», которых мы немножко наказали (с кавказским акцентом: «я его немножко наказал – зарезал шакала»), он со своим пилотом дырочку в гимнастёрке уже прокрутил. И что «звёздочки» нам положены вполне законно.
Потом Бородулин чуть ли не силой забрал нашего неуёмного майора в свои владения. А мы с Игорьком сели продолжать заниматься художественной росписью синим (почти чёрным) по жёлтому. Синими, почти чёрными, были чернила. Желтовато-серой была бумага. Белой здесь мне не встречалось в принципе. Всё больше серовато-желтоватая какая-то. И писать по ней – полное мучение. Нацарапал половину листа – чисти кончик пёрышка, на котором уже собралась целая кучка какого-то мусора. Игорёк решил данный вопрос проще – пользовался для этого карандашом, а когда ему попеняли, ответил, что ему планшет и ручка по должности не полагаются и что для рапортов есть комсостав. Его дело – двигатель в порядке содержать, а в качестве забавы и отдыха – сбивать «мессера».
Станция Тёмкино
Новые дни и новые заботы. То есть задачи. За которыми после завтрака на КП отправился Ковалёв.
В ожидании постановки задания на сегодняшний день мы расположились на стоянке машин возле капониров. Я достал планшет и попытался схематично изобразить «Бушвокера» из «Мехвориор»
[49]. Самым главным из заинтересованных был Санька Якименко, прибежавший к нам из санчасти. Потому как он заявил, что уже выспался и отъелся и вообще готов к выполнению любых заданий, лишь бы от медицины подальше.
– О, цэ шо за штуковина у него на плече?
– Это управляемая ракетная установка. Ну, типа, как наши эрэсы пускать.
– А хде напрявляющи?
– Это следующий этап развития ракетного вооружения. Видишь пять отверстий? Вот оттуда и выходят пять ракет.
– Так ведь крылышки на эрэсах помнутся! А если без крылышек, то как они будут направление выдерживать? – Это Сотник у меня из-за плеча рассматривает рисунок.
– Крылышки есть. В пусковой установке они будут в сложенном состоянии – прижаты к корпусу. А потом, когда ракета выходит из контейнера, пружины раскроют крылышки, и получится то же самое, что и наш РС.
– Ящера какого-то древнего из книжки напоминает. А для чего такие чудные маленькие ручки?
– В этой автоматическая пушка будет. Можно ШВАК поставить, но лучше ВЯ подойдёт. Или новую какую-нибудь разработку подвесить. Миллиметров в 30, а можно и вообще 40–45.
– Не выдержит отдачи…
– А мы пружины и гидрокомпенсаторы установим.
– В эту руку что снарядим? Давай УБС! Классная вещь! – Это уже подсел к нам Мишка, который вытирал руки тряпкой. Стрельбы из «березина» по мишеням его впечатлили. Особенно когда с 200 метров он лично пробил бронеспинку, снятую с «мессера».
– Э-э-э, нет! Надо опережать техническую мысль! Сюда мы поставим аппаратуру теплового луча. – Чуть не ляпнул: «проектор протонных частиц». А чего? Хорошая же штуковина!
– Это ещё что за чудо такое? – Васятка явно не в теме.
– Ну, старик, ну ваще даёшь! Ты что? «Гиперболоид инженера Гарина» не читал?
– Ну, листал как-то раз, когда в библиотеке попалась. Я в подробности не вчитывался.
– Там как раз такой луч и описан. Совершенно жуткая штука – сталь как раскалённая проволока масло режет. Наводишь на танк – он ему броню прожигает – и кранты вражьей технике!
– Так это же надо срочно на фронт! А если на «Ил» поставить, так этой штуковине цены не будет! Пролетел – все танки пошинковал в капусту… Красота!
– В том-то и дело, что красота. Да только существует в специальных книжках. «Фантастика» называются. А так это не то что не разработали – ещё даже и не изобрели толком.
– А я-то думал… Вот чё ты всё не взаправду говоришь? Я уже даже поверить успел…
– Не горюй! Может, именно ты после войны будешь тем учёным-инженером, который эту штуку создаст. Университет технический окончишь – и вперёд в конструкторское бюро или научную лабораторию.
– В мирной-то жизни этот луч на фига нужен?
Тут уже Мишка не усидел на месте и натянул Юрику, который вёл со мной полемику, пилотку на нос.
