Эмили очень нравилось постоянно менять эту историю. В последней версии Ганс обменял корову на чемодан, набитый жевательными конфетами, и четырех лошадей. Ганс съел все и с четырьмя лошадьми в брюхе пришел к матери. И обрадовался. В первую очередь потому, что четыре лошади в брюхе – это, должно быть, очень весело. Но мораль сказки оставалась неизменной: полный неудачник в делах радуется, как дитя, когда ни с чем приходит домой. Ни с чем, с одной свободой.
По какой-то причине моя дочка любила этого слабоумного менялу-неудачника, который позволял всем одурачивать и обирать себя, а в конце остался ни с чем. С одной только свободой.
Что такого было в этой свободе? Сегодня я это узнал: свобода заключалась в том, чтобы избегать того, чего вы не хотите делать.
По сути, я ведь являлся полной противоположностью Ганса. Только по окончании университета у меня был не золотой слиток, а два сданных экзамена и моя свобода. Свобода от вынужденного обучения, свобода наконец-то начать жить так, как я хотел. И избегать того, чего я не хотел. Но в отличие от Ганса я не отправился в какой-то одиозный «дом». Тогда у меня и дома-то не было. Я отправился в мир. И при этом обменивал не свою зарплату, а свою свободу. И что я получил за это?
Я променял свою свободу на финансовые обязательства, чтобы жить с женщиной, с которой, по сути, у меня не было ничего общего. Я променял все открытые мне дороги этого мира на одну довольно узкую карьерную лестницу, которая вела в никуда. Я променял свое абстрактное представление об успехе на реальный служебный автомобиль. Променял свое правосознание на груды денег от преступника. И с каждым новым обменом я попадал во все большую зависимость от преступного синдиката. Все, что я получил за свою свободу, лежало сейчас в багажнике моей «ауди». И не значило для меня ровным счетом ничего.
Почему же именно я считал этого Ганса идиотом?
С другой стороны, не совершив никакого обмена, я абсолютно даром получил «дом», о котором даже мечтать не мог: Эмили. И теперь она значила для меня абсолютно все.
Настало время сбросить точильный камень в колодец. Но не сегодня.
Сначала прогулка. Потом работа.
Бутылка вина опустела, и я отправился в дом. Одинокая лодка на озере осталась. Да, я был счастлив.
11. Пробуждение
Быть осознанным означает фокусировать свой взгляд на мир. Быть осознанным не означает, что вы закрываете глаза. Спустя время, когда вы наберетесь сил, настанет пора эти силы использовать. Переход между этими фазами подобен пробуждению. Не сопротивляйтесь. Дышите спокойно. Пусть все идет своим чередом. Осознанно посвятите себя стоящей перед вами задаче.
Йошка Брайтнер. Замедление на полосе обгона – курс осознанности для руководителей
Мне ничего не снилось, я спал глубоким сном и был счастлив. Лишь однажды проснулся, потому что маленький человечек со словами «папочка, я хочу спать в большой кровати» попросил переложить его к себе и крепко обнять. В благодарность за это я получил удар ногой в лицо, от которого и проснулся воскресным утром. Босой ногой двадцать второго размера. Эмили сама проснулась от этого и заспанными глазками осмотрелась вокруг. Когда ее взгляд упал на балконную дверь, за которой виднелось озеро, она удивилась, глубоко вдохнула и прокричала:
– Папочка, озеро все еще тут!
Это что-то из области фантастики, когда дети дают нам понять, что все прекрасное, что нас окружает, не является таким уж само собой разумеющимся фактом, а служит причиной для радости.
Какими же мимолетными становились все заботы на этом фоне. Раздражение на работе? Завтра его сменит новое раздражение по другому рабочему поводу. А озеро останется. Оно останется даже тогда, когда работы уже не будет. Почему же человек должен просыпаться утром серьезным и забивать себе голову мыслями о раздражении на проклятой работе, если он может посмотреть на озеро? Итак, я тоже глубоко вдохнул и посмотрел на озеро. Еще одно упражнение из учебника по осознанности, которое отлично работало. Тем самым я успешно вытеснил из головы пришедшие туда мысли о том, что кто-то из моего рабочего окружения, прибывший с нами на озеро живым, сегодня впервые в жизни не проснется, как просыпался каждое утро.
Но сегодня еще была прогулка. Сначала прогулка. Потом работа.
На балкон села сорока и вызывающе посмотрела на нас.
– Птичка хочет, чтобы мы шли завтракать на улицу, – объяснила Эмили поведение сороки.
Поэтому мы завтракали на террасе. Сорока составила нам компанию, а затем стащила со стола две ложки и солонку. После завтрака мы с Эмили достали из эллинга деревянную моторную лодку, чтобы немного прокатиться по озеру. Когда мы вернулись, я приготовил спагетти, и мы съели их на причале, а заодно и половили на них рыбу. Спагетти оказались многофункциональны и незаменимы в качестве удочки, лески и наживки.
Наша прогулка подходила к концу. Так как на следующей неделе сюда должна была прийти горничная и прибраться в гостевых комнатах и на кухне, то мне оставалось только поставить наши сумки в машину и отвезти Эмили к ее матери. Когда я собрал наши вещи в кухне, мой взгляд упал на инфракрасный термометр на полке. С ним я вышел на порог дома, направил на багажник машины и увидел результат – пятьдесят девять и семь десятых градуса.
Я составил наши сумки – как и по дороге сюда – на заднее сиденье. Когда я пристегнул Эмили в детском кресле, она наморщила носик и сказала:
– Папочка, тут странно пахнет.
Я тоже стал принюхиваться и ощутил легкое сладковато-кислое зловоние. Смесь пота, мочи и… разложения. Но едва уловимое. Что-то подобное ощущаешь, когда, приняв душ, надеваешь свитер, который неделю пролежал в спортивной сумке. Явно чужеродный фактор в новой машине, пахнущей кожей и дорогим пластиком.
– Это… работа в багажнике.
– Ты можешь ее убрать?
– Я потом ее уберу, солнышко. А пока мы можем открыть окно, хорошо?
– У тебя есть мармеладные мишки?
Я дал Эмили маленький пакетик мармеладных мишек и опустил боковые стекла. Через десять минут Эмили уснула, сытая, счастливая и обессилевшая от впечатлений дня, проведенного у озера.
Не знаю, то ли из-за открытого окна, то ли из-за того, что спящая Эмили уже не могла отвлечь меня от медленно всплывающих в голове негативных мыслей, но меня охватил легкий озноб. В ближайшее время мне предстояло решить проблему – как избавиться от проблемы в багажнике. Показания термометра в сочетании с запахом позволяли заключить, что Драган мне в этом не помощник.
Мне еще никогда не приходилось ломать голову над тем, как утилизировать труп. Я знаю, что Тони и Саша уже не раз этим занимались. В смысле, утилизировали трупы, а не ломали себе голову. Как бы там ни было, я не собирался привлекать к этой новой стороне своей адвокатской деятельности ни Тони, ни Сашу. Промолчу уже о персонале мусоросжигательной установки, к услугам которого прибегали Тони с Сашей.
