– У меня для тебя письмо, – сказал я, проигнорировав ее замечания.
Я передал Катарине сначала письмо от «Рыбки в воде», написанное от имени тех хипстеров.
Уважаемая фрау Димель!
Мы хотели бы принести свои извинения. На прошлой неделе мы отправили Вам отказ касательно места в детском саду для Вашей дочери. Это было ошибкой. Ваша дочь – самый чудесный ребенок на свете, Вы – самая чудесная женщина на свете, а у Вашего мужа, тоже самого чудесного мужчины на свете, самая чудесная профессия. Мы признаем, что поняли это слишком поздно. Чтобы начать все с чистого листа, сообщаем Вам, что добровольно отказываемся от управления родительской инициативной группой «Как рыбка в воде» с первого числа следующего месяца. Новый директор свяжется с Вами и предложит Вашей дочери место в детском саду.
С дружеским приветом Вам и Эмили.
Катарина с недоверием посмотрела на меня:
– Это кровь?
– Где?
– Вот тут, между «самый чудесный мужчина» и «самая чудесная профессия».
Я еще раз внимательно рассмотрел письмо. Так как, вообще-то, все хипстеры, перед тем как подписать его, с воем затыкали сломанные носы платками, кровь исключить было нельзя.
– Без понятия. Но если ты хочешь, я могу попросить этих господ еще раз распечатать письмо.
– Не нужно. Мне нравится письмо. Хотела бы я знать, как ты заставил их написать подобное?
– Благодаря осознанности.
– Это как?
– Я изучил их потребности и удовлетворил. В итоге они согласились признать свои ошибки и отменили неверные решения.
– И что это значит для Эмили?
Я отдал Катарине второе письмо от «Рыбки в воде».
Уважаемая фрау Димель, уважаемый господин Димель!
Я рад сообщить Вам, что для Вашей дочери Эмили в нашем заведении с первого августа этого года готово место. Эмили, несомненно, станет украшением детского сада «Как рыбка в воде». Пожалуйста, свяжитесь с нами в ближайшее время, чтобы подписать договор.
С дружеским приветом Вам и Эмили,
Саша Иванов.
Катарина снова посмотрела на меня с недоверием:
– Постой, Саша Иванов… Разве это не водитель Драгана?
У меня что-то шевельнулось в желудке. Я глубоко вдохнул:
– Он самый.
– И теперь он руководит детским садом?
– Драган был мне должен.
Катарина переводила взгляд с одного письма на другое, и я уже начал бояться, что она в любой момент швырнет их мне в лицо. Однако неожиданно для меня в ее глазах заблестели слезинки, и наконец-то Катарина по-настоящему обняла меня:
– Ты делал вещи и похуже. Спасибо.
Осознанность может убивать людей и ломать им носы. А еще растапливать вечную мерзлоту.
32. Ревность
Одно из самых древних и сильных переживаний человечества – это ревность. Это чувство связано с яростью, ненавистью, страхом и бессилием. Как правило, ревность мешает четкому, рациональному мышлению. Остается только одна мысль – что кто-то другой в ответе за все это.
Способ справляться со своей ревностью – ее принятие. Примите ту боль, которую чувствуете. Это именно ваша боль. Никто, кроме вас, не несет за нее ответственности. Никто, кроме вас, не может ее унять.
Йошка Брайтнер. Замедление на полосе обгона – курс осознанности для руководителей
Пока мы еще сидели в кафе и рисовали себе, как все будет, когда Эмили пойдет в детский сад, я получил эсэмэс от Карлы на предоплаченный мобильник, который не прослушивали: «Отель „Домино“. Прямо сейчас».
У Катарины, будто рефлекторно, изменилось настроение.
– Ты никогда не расстаешься со своим телефоном?
Катарина знала, что ради семьи я прошел курс осознанности, постоянно проводил время с Эмили, бросил работу, а сейчас даже раздобыл столь необходимое место в детском саду.
Она не знала, что для этого я убил Драгана, шантажировал своих шефов в адвокатской конторе и угрожал учредителям детского сада. И еще меньше она знала о том, что из-за всего этого моей собственной жизни угрожала опасность.
Но она могла бы и заметить, как хорошо я себя чувствую в данный момент, который она только что разрушила своим замечанием.
Тем не менее она считала уместным произносить подобные стандартные бессмыслицы: «Ты никогда не расстаешься со своим телефоном?»
В этот миг я понял, что невозможно изменить свою жизнь ради жены до тех пор, пока она сама не изменит свою. Стало быть, я изменил свою жизнь не ради жены. Я изменил ее ради себя и Эмили. И это уже было более чем хорошо.
Якобы отреагировав на тонкое замечание Катарины, я взглянул на свои часы: одиннадцать. Потом осмотрелся в кафе. Я был единственным мужчиной. И тогда я произнес:
– Скажу так: тот факт, что в одиннадцать часов утра я единственный мужчина, который в обществе жены и дочери пьет дорогущий эспрессо в детском кафе, в действительности очень сильно связан и с этим телефоном, и с моей работой. Все остальные мужчины в этот самый момент сидят в офисах, привязанные к стационарному Интернету. И ничуть не заботятся о месте в детском саду для своих дочерей.
Атмосфера в кафе, казалось, и в самом деле хорошо повлияла на Катарину. Она посмотрела на остальных мамочек. Посмотрела на оба письма. Посмотрела на меня. И потом сказала то, чего не говорила уже несколько лет:
– Прости. Ты прав. Как бы ты там все это ни провернул – спасибо.
Ну вот, сработало же.
– Если нужно ответить на звонок – конечно отвечай.
Вроде бы очень мило. Но на самом деле это наглость. Катарина была не в состоянии понять, что в основе этого разрешения лежала ее самонадеянная уверенность в том, что она имеет право также и запрещать мне что-то.
Но в тот момент мне было все равно. Передо мной стояла более важная задача. Первый пункт первой части плана, родившегося вчера утром в лесу и утвержденного вчера вечером, согласно эсэмэс от Карлы сработал.
В пятнадцать часов Карла вызвала в отель «Домино» спутницу жизни Клауса Мёллера, полицейского, работавшего на Тони. Причиной этого приглашения стала осознанно продуманная мысль.
Вчера во время мозгового штурма в лесу я понял, что мне нужен этот Мёллер, чтобы заставить Тони прийти туда, куда требуется. Я собирался просто и эффектно заставить Мёллера перейти на свою сторону и использовать его в своих целях.
Но как склонить коррумпированного полицейского средствами осознанности к тому, чтобы он прислушался ко мне? Для этого в первую очередь нужно было вторгнуться в его чувственную жизнь.
Полицейские – это чиновники. Чиновники, как правило, мыслят рационально и не позволяют эмоциям руководить собой. Манипулировать рациональным человеком сложнее, чем иррациональным. Следовательно, нужно было для начала заставить этого Мёллера распрощаться с его рациональностью.
