Еще следует сказать о шляпе: ее ношение в Каире все распространяется и роль ее все возрастает, а размеры увеличиваются и в высоту, и в ширину. Случается, увидев шляпу на чьей-то голове, ты скажешь, что это настоящий дом. По словам ал-Фарйака, он часто удивлялся этому и думал про себя: Как можно, чтобы головы, такие маленькие, уродливые, плешивые, вызывающие отвращение, были увенчаны столь внушительными шляпами? И почему при каирском климате они достигают таких размеров? Обычно в странах их происхождения шляпы не больше ночного горшка и легче хоботка бабочки. Там они дешевле горсти земли, а тут ценятся на вес золота. О воздух Египта, о его огонь, о его земля, превратите тарбуш, который я ношу, в шляпу, и пусть она будет в глазах и Всевышнего, и людей лучше, достойней, красивей и приличней любой шляпы. Пусть она лучше сидит на моей голове и более идет к моей фигуре. И пусть не будет у нее этих широких полей, льстиво склоняющихся в ожидании подачки, и на которых птицы оставляют свой помет. Увы, мольбы мои были напрасны, и голова моя так и осталась «отарбушенной», а судьба моя туманной.
Следует упомянуть и о том, что в Каире существуют придурки, которым нравится закрывать свои бороды и выдавать себя за женщин. Они составляют конкуренцию носящим чадру, хихикают, строят глазки и говорят нежным голосом. Это самые мерзкие из Господних тварей.
Начальник полиции города так заботится о его жителях, что эта забота очень напоминает тиранию. Так, он приказал всем ходящим по улицам ночью иметь при себе фонари, даже если ночь лунная, из боязни, что они обо что-то споткнутся и свалятся в яму или в колодец, поломают ноги или свернут себе шею. Встреченному ночью на улице без фонаря (если только он не в шляпе), привязывают ногу к руке, руку к шее, шею к столбу, столб к стене и начинают допрашивать с пристрастием, используя горящую головню.
У живущих здесь хананеян
существует свое письмо, которого не знает никто, кроме них. Буквы у них, как наши, но такие мелкие, что их можно разглядеть лишь если человек приблизит написанное к самым глазам. А если у них кто-то умирает, родные покойного не перестают его оплакивать, надеясь, что он вернется к ним с мешком, полным копченой рыбы.
Еще одна особенность каирцев: они из мухи делают слона, из верблюдицы — верблюда, из осла — кобылу, а кота превращают в тигра. При условии, что эти животные будут привезены к ним из дальних стран.
А многие жители города считают, что чем больше мыслей в голове, тем больше забот и неприятностей (и наоборот), и, что, хотя умный человек видит дальше вперед — как высокий срывает с дерева выше висящие плоды, — тем не менее, работа ума укорачивает жизнь. В подтверждение этого они заявляют, что ум в голове, как горящий фитиль — чем ярче горит, тем быстрее сгорает, и сохранить его можно, лишь загасив. Или как вода, текущая по вади — она неизбежно уходит в землю или выливается в море, ее можно сохранить только в бассейне. Или как деньги в кошельке — если владелец кошелька запускает в него руку и расходует содержимое, кошелек пустеет, если же он руку свою удерживает, деньги остаются целы. Или как козел, покрывающий козу — если он не останавливается, то теряет свою жизненную силу и может умереть, его необходимо кастрировать. Из этого они делают вывод, что для сбережения ума в голове, следует время от времени останавливать его работу с помощью курения или жевания гашиша. Тогда заботы уходят, и их сменяет радость, печали рассеиваются и все вокруг пускается в пляс. Видящему людей в таком состоянии хочется присоединиться к их компании и войти в их круг, будь он даже верховным судьей.
Улицы Каира заполнены до отказа нагруженными верблюдами, и все прохожие обязаны уступать им дорогу. Если кто-то этого не сделает, он рискует потерять глаз. Возможно, эта давка имеет и свои преимущества, как в той истории о женщине, которая шла с матерью на свадьбу своей сестры. Читатель прочтет ее в своем месте.
6
НИ О ЧЕМ
Я думал, что если я оставлю ал-Фарйака и буду описывать Каир, то мне станет легче. Не тут-то было. Сейчас мне просто необходимо передохнуть в тени этой короткой главки и стряхнуть с себя пыль усталости. А потом, если будет угодно Всевышнему, двинусь дальше.
7
ОПИСАНИЕ КАИРА
Благодарение Богу, я встал. Где же мой калам и чернильница, дабы я мог описать этот счастливый город, достойный похвалы всякого побывавшего в нем? Воистину, это город добра, кладезь благородства и великодушия! Его жители люди вежливые, воспитанные и расположенные к приезжим из других стран. Разговаривают они так учтиво, что и грустный развеселится. Их приветствия вселяют в тебя радость жизни. Встречи с ними возбуждают желание видеть их вновь и вновь. Если ты посещаешь их, они распахивают перед тобой не только двери своего дома, но и свои души. Слава их ученых разнеслась по миру, затмив славу всех остальных. Они покладисты, уступчивы, не заносчивы, приветливы — всех их достоинств не перечислить. Они относятся с должным уважением к каждому человеку, будь он христианин или кто другой. Называют его «господин мой» и не считают зазорным иметь дело с иноверцами, посещать их и общаться с ними, в отличие от мусульман в странах аш-Шама. Тут надо отдать им должное. Впечатление такое, что этими качествами — добродушием и мягкостью, наделены все жители Каира, включая и простонародье. И все они красноречивы и скоры на ответ, любят шутку и шутливую перебранку, обмен остротами, порой грубоватыми. Эта игра похожа на спор (она называется инкат), и чтобы что-то в ней понять, нужно много тренироваться и к тому же быть поэтом. Все они любят слушать музыку и пение, веселиться и давать свободу чувствам. Песни у них очень печальные — тот, кто привык к ним, не может любить другие. А их музыкальные инструменты — они словно говорят голосом самого музыканта. Самый распространенный инструмент — лютня (‘уд). Тростниковая флейта (най) используется реже. Их способы и искусство игры на лютне завораживают. Однако в их пении мне не нравится то, что они многократно повторяют одну и ту же фразу, и слушатель не получает удовольствия от содержания песни. Правда, чаще всего это происходит, когда исполнители — самоучки в искусстве. В Тунисе, кстати, манера исполнения совсем другая, более гармоничная. Тунисцы говорят, что это традиция андалусских арабов.
Здесь следует напомнить о том, что христиане, уроженцы стран ислама, следуют мусульманским обычаям и нравам. Они не уступают мусульманам красноречием, вежливостью, красотой, сообразительностью, остроумием и чистоплотностью. При этом они активнее мусульман в путешествиях, торговле, ремеслах и более выносливы на тяжелых работах. Потому что мусульмане нетребовательны и готовы довольствоваться малым. А христиане очень жадны до просторных домов, породистых лошадей, драгоценностей и других богатств. Если ты в Каире войдешь в дом богатого христианина, то увидишь в нем множество слуг и служанок, штук двадцать самых дорогих курительных трубок и почти столько же наргиле, три комнаты, стены которых обтянуты великолепной тканью, серебряную посуду, высокие и низкие диваны, роскошную одежду и много всего другого. Но ты не найдешь у него ни одной книги. А если хочешь что-то купить, то у купца-мусульманина ты купишь это на четверть дешевле, нежели у христианина. Правда, подобная алчность свойственна большей частью христианам-иностранцам. Копты же похожи на мусульман, и мало кто из них занимается торговлей.
