Ни один из двух соперников, купивших права на Лимбург, не хотел уступать: как для того, так и для другого эта территория была слишком выгодным приобретением для округления границ своего княжества. Они взялись за оружие. Герцог Брабантский осадил лимбургский город Ворринген. Генрих Люксембург, у которого было меньше сил, чем у герцога, стал искать союзников и сумел привлечь на свою сторону архиепископа Кельнского, графов Клевского и Гельдернского и маркграфа Юлихского. Союзники двинулись на брабантца. Пятого июня 1288 г. под стенами Воррингена произошло сражение. Для Генриха Люксембурга и его союзников оно сложилось неудачно; граф Генрих геройски пал в бою. Ворринген — чрезвычайно важная дата для истории Люксембурга. Смерть деда Иоанна в этой схватке — событие, которое пятьдесят лет так или иначе будет влиять на политику суверенов этого графства. Возвращение Лимбурга станет одной из самых желанных целей Иоанна Слепого.
Новому графу Люксембургскому, Генриху V, в год смерти отца исполнилось двадцать шесть лет. Это был худой светловолосый молодой человек, говоривший неторопливо; с виду мягкий и спокойный, на самом деле он бывал упрямым и очень смелым, как обнаружится впоследствии.
Совершенный француз по воспитанию, он вырос во Франции, при дворе королевы Марии Брабантской, жены Филиппа III Смелого
[5]. Отличаясь просвещенностью, тонким вкусом и изящными манерами, которые были совсем не свойственны ее мужу, Мария переняла от отца, Генриха III Брабантского, большое пристрастие к изящной словесности и искусствам; ей удалось сделать Париж местом, где соединялись изысканность и ум. Она сумела привлечь сюда великое множество князей, в основном происходивших из Северной Франции и связанных с нею более или менее близким родством. Так, наряду с герцогами Бургундским и Бретонским, графами Артуа, Суассона и Сен-Полем — французскими сеньорами — в ее окружении часто можно было видеть герцога Брабантского, графов Гельдерна, Голландии, Бара и графа Люксембурга. Эти сеньоры образовали кружок высокомерный и замкнутый, слегка снобистский, однако без тенденции превратиться в клику, поскольку их занимала не столько политика, сколько игры на сообразительность и рыцарские забавы. Именно в этой среде, зародившейся как реакция на аскетическую атмосферу царствования Людовика Святого, в среде, где готовилось возрождение рыцарского духа, который в следующем столетии восторжествует, и вырос юный Генрих. При французском дворе он провел счастливые и безмятежные годы. Непохоже, чтобы в то время его персона производила особое впечатление на современников. То, чему он научился в Париже, и общество, где он часто бывал, о котором на всю жизнь сохранил память и к которому питал ностальгические чувства, вряд ли надлежащим образом подготовило его к управлению графством.
У Генриха было два брата. Один, Валеран — это имя в роду Лимбургов-Люксембургов было наследственным, — унаследовал сеньории, которые получила в приданое их мать, Беатриса д'Авен, и которые находились под сюзеренитетом графов Эно. В отношении отца Иоанна Слепого он всегда будет вести себя как верный брат. Второй, Балдуин, родился гораздо позже, и в тот момент, когда его отец нашел смерть на поле сражения под Воррингеном, ему было всего три года.
Когда отец был убит, Генриху по необходимости пришлось взяться за дела и приехать в Люксембург. Однако ему так нравилось жить в Париже, что еще четыре года, по 1292 г., он правил графством совместно с матерью, женщиной сильной и властной. Трезвомыслящая и умная, она понимала, что в нынешних условиях Люксембургскому дому не тягаться с могущественным герцогом Брабантским. Потому она решила пока предать забвению Ворринген и примириться с герцогом.
Несмотря на смерть Филиппа III Смелого и вступление на трон Филиппа Красивого
[6], королева-мать Мария Брабантская продолжала оказывать на графа Люксембурга сильное влияние. Вероятно, дело не обошлось без нее и в резком повороте политики Беатрисы д'Авен. Она действовала так искусно, что почти сумела вытравить из памяти Генриха горькое воспоминание о битве, где пал его отец. Она настолько в этом преуспела, что убедила его жениться на родной дочери противника его отца, ее племяннице — Маргарите Брабантской. Свадьба состоялась 23 мая 1293 г., и в этот день Генрих, поборов свои чувства, по-рыцарски протянул руку повелителю Брабанта, убившему его отца на поле брани. Маргарита, как и Генрих, получила целиком французское воспитание. Белокурая, как и он, со светлой кожей, маленькими глазами, постоянной улыбкой на устах и приятным лицом, всегда одетая по парижской моде, она сочетала с внешней привлекательностью немалую серьезность, волю и выдержку. Достойная женщина, правительница-христианка и хорошая супруга, она оказала прекрасное влияние на своего сына Иоанна в тот короткий период, пока держала его при себе.
Казалось, свадьба Генриха, которою он был обязан королеве Франции, должна была еще сильнее укрепить связи между Люксембургами и Капетингами. Хотя французский двор по своему облику теперь сильно отличался от того, как он выглядел лет пятнадцать тому назад, отношения между Люксембургом и Францией оставались очень сердечными, так как обе страны претерпевали сходную эволюцию. Заботы об управлении графством, которые Генрих перенял у матери, понемногу сделали из него человека, способного иметь дело с таким холодным, расчетливым и упорным политиком, каким вскоре стал Филипп Красивый.
Поэтому Генрих по-прежнему часто приезжал во Францию. Именно Филипп Красивый вскоре после Воррингена посвятил отца Иоанна Слепого в рыцари. Политика графства Люксембург в те времена шла в фарватере политики французской. Империя, куда номинально входил Люксембург, с трудом выходила из долгого периода летаргии, в котором пребывала весь XIII век. Графство было не настолько обширным, богатым, сильным и не располагало таким количеством природных ресурсов и подданных, чтобы иметь возможность проводить строго независимую политику. Все владения Генриха, включая сеньории, зависимые от Эно, Брабанта и от церковных княжеств Трира, Льежа, Кельна и Меца, не образовали единого целого, способного соперничать с другими крупными ленами тех же регионов, такими, как Фландрия, Брабант, Лотарингия или Бургундия. При сравнении их площади с площадью других имперских княжеств выявляется, что они были меньше габсбургских владений, но немного больше первоначальной сеньории Нассау.
Это не позволяло графу Люксембургу обособляться. Чтобы иметь возможность противостоять коалициям соседей, сколачивание которых в этих краях было обычным делом, он должен был найти себе покровителя, способного заставить других уважать его независимость. Единственным покровителем, удовлетворявшим этим условиям, был король Франции, к которому Генриха подталкивало все: вкусы, дружеские связи, воспитание, язык, на котором он свободно говорил, бесспорная мощь соседнего великого королевства.
Поэтому он продолжал придерживаться того же принципа управления, который использовал его отец, — хранить верность союзу с Францией. Люксембургу было тем проще встроиться во французскую политику, что это соответствовало замыслам Филиппа Красивого, постоянно вмешивавшегося в дела имперских земель, близких к его королевству
[7]. Мы сохранили доказательства этой франко-люксембургской дружбы: для начала Филипп IV назначил Генриху из своей казны наследственную ренту в пятьсот турских ливров. Потом, когда французский король собирался вступить в войну с находившимися в Гиени англичанами, Генрих еще тесней примкнул к нему и получил сумму в шесть тысяч ливров, «чтобы готовиться и использовать ее в войне, которую он поведет против короля Англии». Выполняя свои обязательства, Генрих в 1295 г. вместе с герцогом Лотарингским отправился с французской армией в Аквитанию. Позже он был на стороне Филиппа Красивого в конфликте с Папой Бонифацием VIII, но, будучи другом графа Роберта Бетюнского, во время фламандской войны отозвал из Парижа своего брата Балдуина, который там учился. После битвы при Монсе
[8] он возобновил отношения с королем Франции и сделал обеим сторонам предложение стать посредником ради заключения мира.
