Уладить все поводы для конфликта Иоанну было и не столь важно. Главное, чего он хотел, — чтобы к тому дню, когда он предстанет перед Людовиком Баварским, иметь на руках заключенный по всей форме договор с Габсбургом. В остальном он решил идти на встречу императору. Он вел с ним дружескую переписку. Он обещал сопровождать Людовика в Италию в случае, если тот повторит поход в эту страну. Он старался убедить миланского тирана Аццо Висконти примириться с императором и возглавить гибеллинскую лигу. Вместе с Балдуином Трирским и Оттоном Австрийским Иоанн хотел добиться компромиссного соглашения между императором и Иоанном XXII. Упорство Папы уже пытались сломить король Кристофер Датский и граф Эно. Но все эти попытки, равно как и старания Иоанна, закончились безрезультатно. Иоанн XXII заявлял, что Людовик Баварский должен сначала от речься от императорского престола, прежде чем сможет получить его прощение. Это значило требовать от Баварца слишком многого, и тот по-прежнему продолжал привечать у себя при дворе людей, неугодных Авиньону: Михаила Мезенского, Марсилия Падуанского, Уильяма Оккама.
Все еще надеясь, несмотря на провал попыток примирить императора с Церковью, добиться от Людовика Баварского признания прав Иоанна-Генриха на наследство Генриха Каринтийского, как только последнее откроется, Иоанн предположил: если ему удастся убедить австрийских герцогов признать Людовика императором, тот будет так ему благодарен, что предоставит полную свободу действий в Каринтии и в Тироле. Едва в его мозгу зародилась эта идея, он принялся воплощать ее. Он выказал столько упорства и ловкости, что сумел добиться подписания между Габсбургами и Виттельсбахом 6 августа 1330 г. договора в Хагенау. Для Людовика Баварского это был триумф. Австрийские герцоги признали его законным императором Германии. Взамен они получили, в залог обещанной императором суммы в двадцать тысяч марок, определенное количество имперских городов.
Что выигрывали от договора в Хагенау Людовик Баварский и Габсбурги, видно хорошо, а вот что этот пакт давал Иоанну, кроме чести именовать себя «примирителем империи», понять труднее. Ведь для него не было ничего опасней, чем сговор между Баварией и Австрией, самым прочным компонентом которого была их общая зависть к королю Чехии, чьи успехи, на их взгляд, возносили его слишком высоко в политическом отношении и в мнении современников. В целом обе стороны и сходились лишь в том, что необходимо помешать Иоанну утвердиться в Клагенфурте и в Инсбруке.
Хотя вопрос каринтийского наследства не был однозначно улажен, Иоанн полагал, что ему позволено рассчитывать на его разрешение в пользу своего дома — в награду за услуги, которые он оказал Людовику Баварскому, выступив посредником в интересах императора. Уверенный в этом, он сразу же, 16 сентября 1330 г., распорядился сыграть свадьбу своего сына Иоанна-Генриха с Маргаритой Маульташ. Несмотря на опыт и разочарования собственной супружеской жизни, Иоанн не беспокоился из-за разницы в возрасте между Маргаритой, которой было двенадцать лет, и Иоанном-Генрихом, которому исполнилось восемь. Он заверил Генриха Каринтийского, что выплатит обещанные сорок тысяч марок в восемь этапов, и передал ему в залог права на получение некоторых доходов. Протоколом предусматривалось: если у Генриха будут другие дети, кроме Маргариты, Иоанн признает их наследственные права на вотчину отца (видимо, такая вероятность не слишком пугала чешского короля). Оговаривалось также, что, если Иоанн будет править Каринтией как опекун сына, чиновников он выберет себе из числа местных жителей. Дело дошло даже до принесения баронами Каринтии и Тироля присяги королю Чехии на случай, если тому доведется осуществлять такую опеку.
Иоанн надеялся, что тем самым обеспечил сыну богатое наследство и сделал все, чтобы тот не оказался обойденным. Это не стало для него поводом почивать на лаврах. Идей и планов у него всегда хватало. Тогда то в его уме и созрел проект прийти на смену Людовику Баварскому в Италии и преуспеть там, где потерпел неудачу император.
X.
Корона Ломбардии
В первой половине XIV в. злополучная Северная Италия усвоила привычку искать мессию за границей. Это скопление городов и княжеств, где анархия сделалась хронической болезнью, одушевлялось то желанием вручить свои судьбы иноземному арбитру, то ненавистью к тирании, возникшей в результате этого. Возвратить полуострову единство и мощь, сравнимые с теми, какие он имел в древности, поочередно пытались Генрих Люксембург, Роберт Неаполитанский, Иоанн XXII, Людовик Баварский. Но мятежный нрав населения Ломбардии, Тосканы, Марке, Римского государства, страх, который оно испытывало перед перспективой закабаления, постоянно приводили к тому, что иностранцев изгоняли из Италии либо позволяли им утвердиться лишь на какой-то ограниченной территории.
Таким образом, попытка завоевать в этой стране обширный домен была рискованной. Почему король Чехии рассчитывал на успех там, где другие могущественные властители потерпели неудачу? Что его побудило двинуться в поход за Альпы?
Первая причина, возможно, была сентиментального свойства. Пытаясь восстановить в Италии императорскую власть, там умерли отец Иоанна, император Генрих VII, и мать, Маргарита Брабантская. На гербе Люксембургов образовалось нечто вроде пятна, которое сын Генриха VII мог попытаться смыть, отомстив за поражение. Учитывать нужно и почти неодолимую тягу людей того времени — которую Иоанн едва ли ощущал меньше, чем прочие — к высокой культуре итальянских городов, мягкому климату этой местности, плодородной ломбардской земле и великой исторической памяти о цезарях и папах.
Иоанн был ловким политиком, способным чутко приноравливаться к обстоятельствам. Он в совершенстве умел использовать удобный случай, как только тот подворачивался. Устроившись, благодаря оплаченной дружбе герцога Генриха, в Каринтии и Тироле почти как дома, он приобрел прекрасный плацдарм для броска в Италию, плацдарм, какого не имели ни его отец, ни Людовик Баварский. В то время — такое положение надолго не сохранится — в состав Тироля входила и территория за Альпами, на ломбардской равнине. Господствуя над верховьями реки Адидже — частью империи, достигавшей самого центра Ломбардии, — и поддерживая хорошие отношения с епископом Тренто, Иоанн мог думать, что безопасность его коммуникаций обеспечена.
Он полагал, что вправе рассчитывать на признательность со стороны Людовика Баварского и австрийцев за свое посредничество; он надеялся получить нечто вроде императорских полномочий на действия в Италии. Виртуозность, с какой он примирил обе партии, превращала его в некоего верховного арбитра судеб империи. Его дипломатическое искусство принесло ему громкую славу, В Центральной Европе на него смотрели как на необходимого посредника во всех делах. Петр Житавский в то время писал об Иоанне: «Без короля Чехии никто не может надеяться осуществить своих планов. То, чему покровительствует Иоанн, удается; чего он не желает, обречено на неудачу».
Однако для успеха итальянского предприятия нужно было нечто иное, чем карт-бланш императора. Требовалась поддержка со стороны Папы; был необходим хороший прием со стороны самих итальянцев. Выполнить первое из этих условий было трудно. Казалось естественным, что Иоанн XXII, имевший собственные виды на Италию, державший там несколько лет легата в лице кардинала Бертрана дю Пуже и тративший солидные суммы на содержание армии, подчиненной этому легату, косо посмотрит на желание каких-либо городов перейти в руки иноземца. У Иоанна Люксембурга не было оснований рассчитывать на особую благосклонность папы, политические интересы которого еще недавно столкнулись с его интересами, в ситуациях с Польшей и Майнцем. Здесь он мог рассчитывать лишь на дружбу с Филиппом Валуа, который, как и его предшественники, имел влияние на авиньонского понтифика. Но, по счастливому для Иоанна совпадению, именно тогда Папа начал терять надежду, что когда-нибудь достигнет в Италии намеченных целей. После грозы, вызванной приходом Людовика Баварского, Бертран дю Пуже попытался восстановить утраченные позиции. Поначалу он добился некоторых успехов, но ненадолго. Даже ограничив свою активность Романьей и Эмилией, он не нашел способа завоевывать земли так, чтобы эти завоевания не оказались эфемерными. Ему пришлось столкнуться с партизанской войной, с неким подобием маки
[113]. Не располагая достаточными силами, чтобы ставить гарнизоны во всех занятых им населенных пунктах, легат добивался лишь временного успеха. При виде столь скромных достижений папских войск гибеллинские или тяготеющие к гибеллинам города ужесточали свою позицию, становились все более надменными. Иоанн XXII сознавал, что предпринимаемые им усилия недостаточны. Поэтому он был готов отказаться от каких-то итальянских амбиций. Чешский король, хорошо осведомленный благодаря своим корреспондентам, мог надеяться, что не встретит с этой стороны особых препятствий, если будет вести себя осторожно.
