Иоанн был настолько ловок, что добился, чтобы в Италию его пригласили сами итальянцы, поскольку он представил им себя как арбитра бесстрастного и притом способного восстановить порядок там, где порядка не стало. Ломбардия стала ареной соперничества могущественных семейств, сумевших установить свою власть в одном городе и теперь пытавшихся распространить ее как можно дальше на окружающие земли. Типичными представителями таких семейств были Висконти в Милане, Делла Скала в Вероне, Гонзага в Мантуе, Эсте в Ферраре — либо уже прочно обосновавшиеся, либо недавно пришедшие к власти и теперь усиливающиеся, чьи междоусобные распри нарушали покой населения Паданской долины. Если к этому добавить хронические распри гибеллинов с гвельфами, поддержанными Флоренцией и королем Робертом Неаполитанским, деятельность Бертрана дю Пуже и интриги Папы, беспорядки после прохождения войск Людовика Баварского, алчность, порожденную всеми этими войнами, нетрудно понять, в каком плачевном состоянии находились в Северной Италии ремесла, сельское хозяйство и торговля. Население, устав от этой ситуации, жаждало появления такого человека, такого лидера, чья власть могла бы вернуть стране благоденствие.
Некоторым итальянцам казалось, что таким человеком мог бы стать Иоанн. В полном расцвете сил, прославленный, удачливый, рыцарственный, с широкой натурой, он действительно мог привлечь южный народ. Это был не немец, как Людовик Баварский. Он не шел в Италию с императорской кичливостью и императорскими притязаниями. Его Чешское королевство не было достаточно сильным, чтобы напугать итальянцев перспективой стать политическими сателлитами другого государства; такой страх мог вызвать, например, король Франции, но не Чехии.
Повод для обращения к Иоанну был порожден рядовым конфликтом, какие в этой стране вспыхивали постоянно. Город Верона уже довольно давно подпал под власть рода Делла Скала. То была дикая и жестокая династия, история которой изобиловала убийствами родных, которая дала приют Данте и о которой Анри де Ренье
[114] писал, вспоминая каламбур Петрарки, построенный на их родовом имени — Кан
[115].
То были суровые сеньоры — те старые Каны, сыны мрака,
О которых Петрарка сказал сумрачные слова:
Мол, в Вероне между собой грызлись псы.
Подеста
[116] Канграде делла Скала, который был военачальником лиги гибеллинов в Ломбардии, год назад умер в Тревизо. В 1330 г. Вероной правил Мастино делла Скала. Одним из первых его действий стало нападение на гвельфов Брешии — этот город он осадил в конце года. Жители Брешии воззвали к Иоанну Люксембургу, находившемуся в Тренто, предложив за избавление от когтей Делла Скала признать его сеньором своего города.
Любопытно было бы знать, сам ли Иоанн внушил брешианцам и подготовил это обращение или оно оказалось для него неожиданностью. Вторая возможность кажется нам весьма маловероятной. Если, выступая в роли миротворца внутри Германии, он старался тем самым обеспечить второму сыну наследование Каринтии и Тироля, видимо, так же и здесь, заявляя о желании защитить итальянские города от посягательств могущественных тиранических семейств, он рассчитывал установить собственную власть по крайней мере над некоторыми из этих городов. Граф Люксембург знал, выгоды какого рода можно извлечь из умелого посредничества или покровительства, и умел в подходящий момент предложить свою помощь в обмен за определенные преимущества. Нам кажется, Сисмонди
[117] впадает в заблуждение, когда пишет: «У Иоанна вовсе не было честолюбивого стремления увеличить число подчиненных ему государств… лично для себя он добивался единственной славы и единственного могущества: он хотел быть арбитром и примирителем Европы… При дворах… его благородный облик, его красноречие и его бескорыстие обеспечивали ему такое доверие, каким прежде не пользовался никто».
Тезис, что брешианцы внезапно обратились к благородным и рыцарственным чувствам чешского короля и что ответ последнего был в той же мере следствием душевного порыва, как мы полагаем, опровергается поведением Иоанна в конце 1330 г. После заключения 6 августа договора в Хагенау он отправился в Каринтию, чтобы 16 сентября поженить Иоанна-Генриха и Маргариту. Потом он остановился в Тренто. Почему был выбран именно этот город, если не потому, что он давал превосходные возможности для контроля над Ломбардией? Переговоры с итальянскими городами Иоанн определенно начал в Тренто. То, что тогда он активно занимался дипломатической деятельностью, подтверждается фактом, что в конце года он ненадолго покинул Тренто и съездил в Инсбрук, где еще раз встретился с Людовиком Баварским. Все наводит на мысль, что разговор между ними шел об Италии, откуда римский король недавно столь бесславно вернулся. Несколько месяцев тому назад Иоанн обещал Людовику сопровождать его в Италию, если тот вознамерится повторить ною попытку. Значит, в середине 1330 г. он начал интересоваться Италией; несомненно, к нему уже поступили предложения со стороны некоторых городов. Теперь он предлагал Людовику Баварскому не просто сопровождать его на полуостров, а стать там его наместником. Это было ловким ходом с точки зрения отношений с гибеллинами, в глазах которых звание имперского викария еще кое-что значило.
Мы представляем себе замешательство императора, когда тот услышал предложения чешского короля. Видимо, испытывая одновременно тайное желание, чтобы Иоанн сломал себе шею в итальянской пучине, и страх, что тот добьется успеха, как в последнее время уже столько раз добивался, и выкроит себе в Верхней Италии княжество, Людовик должен был ответить Иоанну скорее уклончивыми фразами, нежели явным отказом. Для Людовика Баварского было свойственно не принимать решений, пока его не вынудят к этому, и ждать развития событий. С другой стороны, недвусмысленная угроза в случае, если бы император решил, что на его права в Италии покушаются, несомненно, остановила бы короля Чехии.
Еще одно доказательство активной деятельности Иоанна в период пребывания в Тренто — это невозможность для него покинуть Италию. Ведь именно там он узнал о событии, которое заставило бы его поспешить в Прагу, не будь он так занят, — о смерти своей жены Елизаветы Чешской. В возрасте тридцати девяти лет она скончалась 28 сентября, в день Св. Вацлава, вероятно, от туберкулеза. Большой привязанности к жене Иоанн тогда уже не испытывал. Даже после примирения их отношения оставались холодными и отчужденными.
Королем Чехии Иоанн стал именно благодаря женитьбе на Елизавете. После смерти королевы ему надо было ехать в Прагу не только затем, чтобы присутствовать на похоронах, но и затем, чтобы уладить некоторые проблемы, возникшие вследствие кончины королевы, а также обеспечить себе верность подданных. Этого же требовали и приличия. Таким, надо сказать, и было первое побуждение Иоанна: гонцов, сообщивших ему, что он овдовел, он заверил в своем скором возвращении. Но дела в Каринтии и в Италии сделали его присутствие на юге столь необходимым, что он был вынужден отказаться от мысли даже на несколько дней уехать и столицу Чехии. Многих его подданных возмутило его отсутствие в такой момент.
