Знать пользовалась немалой независимостью, это точно. Высших функционеров королевства Иоанн выбирал среди представителей крупнейших семейств. На этом принципе управления он остановился после многих проб и ошибок. Прежде всего, он желал обеспечить себе доходы, а для этого должен был поддерживать хорошие отношения со знатью. Пытаясь проводить иную политику, он всякий раз терпел провал.
Зато духовенство, горожане и евреи были обременены налогами. Иоанн доверился флорентийским финансистам, достаточно изобретательным, чтобы то и дело находить возможности введения новых податей. Часто приходилось платить заранее за несколько лет. Однако, как ни странно, непохоже, чтобы народ был очень недоволен своим сувереном. Очарованные личностью Иоанна, ослепленные его военными и дипломатическими победами, восхищенные территориальным расширением Чешского королевства, чехи прощали ему огромные расходы. Впрочем, создается впечатление, что положение торговых классов в царствование Иоанна Люксембурга даже улучшилось, потому что началась активная торговля между Чехией и Силезией. Наконец, Иоанн никогда не замахивался на привилегии городов и не пытался урезать их свобод. Совсем напротив: при введении каждого нового налога он подтверждал их или даже расширял. Это был щедрый, но расточительный монарх.
Церковь также не осмеливалась встать в оппозицию режиму. Канцлер, которым долго был незаконнорожденный сын Вацлава II, пробст Ян из Вышеграда, и епископ Оломоуцкий входили в число ближайших советников Иоанна. Пусть король заимствовал у монастырей крупные суммы, зато он им оказывал многочисленные благодеяния. Будучи крупными кредиторами Люксембургского дома, церковные учреждения в случае смены династии потеряли бы все. Иоанн создавал даже новые обители: так, он основал здесь первый картезианский монастырь.
Карл с момента, когда отец оставил ему не только маркграфство Моравское, но и управление Чешским королевством, принял близко к сердцу задачу восстановления авторитета центральной власти. Ему удалось добиться регулярной выплаты налогов. В его усилиях своим высоким авторитетом его поддержал епископ Пражский. Он покровительствовал искусствам и поощрял строительство новых зданий. Фактически он стал настоящим королем, относительно независимым от отца. Предпринятое им восстановление финансов порой вынуждало его урезать суммы, высылки которых требовал Иоанн. Поэтому на Люксембург отныне легло тяжелое бремя королевских расходов.
Конечно, душой Иоанн отдавал предпочтение своему графству Люксембург. Немалая часть сумм, привозимых из Чехии, вкладывалась в его наследственное графство или тратилась на приобретение новых вассалов в Рейнской области. Для оплаты этих расходов Иоанну приходилось также заимствовать крупные суммы у таких лиц, как его дядя Балдуин, епископ Льежский, маркграф Юлихский, граф Эно, которому он продал лены, зависевшие от Эно, графиня Намюрская, которой он в 1342 г. за тридцать три тысячи флоринов передал превотство Пуальваш. Балдуину Трирскому он уступил право взи мания некоторых ввозных пошлин в Бахарахе и ряд населенных пунктов, в частности Эхтернах. Его финансовое положение стало очень сложным. Однако деньги — дело наживное, и финансовые затруднения не мешали ему проводить очень активную политику.
Проведя несколько недель в Силезии, где Иоанн и Карл должны были решить ряд вопросов, о которых мы поговорим позже, чешский король и его сын в августе вернулись во Францию.
Филипп VI попросил их присоединиться к его армии, потому что Эдуард III на сей раз проявлял серьезные намерения помериться силами с французским королем. Кичась своим титулом викария империи, опираясь на нидерландских союзников, Эдуард решил захватить имперский город Камбре, который оккупировали французы. В конце июня Филипп Валуа приказал коннетаблю Раулю д'Э и обоим маршалам Франции, Матье де Три и Роберу Бертрану де Брикбеку, направиться в области Турне и Лилля для отражения агрессии, которая могла произойти на этой границе. В самом Камбре был поставлен солидный гарнизон под командованием Ле Галуа де Ла Бома, которого мы уже встречали несколько месяцев тому назад под началом Иоанна Чешского, в Лангедоке.
Филипп Валуа объявил созыв королевских вассалов на конец сентября в областях Компьеня, Перонна и Сен-Кантена. Пятнадцатого сентября Иоанн Люксембург и его сын Карл были у Филиппа в аббатстве Мобюиссон.
Поскольку они проявили намерение примкнуть к французской армии, Филипп Валуа приказал маршалам разместить их вместе с их людьми в замке Рибемон в девяти километрах от Корби, в округе, где был назначен сбор войска. Впрочем, непохоже, чтобы Иоанн и его сын лично сразу же остановились в этом замке, потому что грамота, которой Карл Моравский удостоверяет, что принял Рибемон во владение, датируется только 12 октября.
Еще до прибытия чешского короля на фронт Эдуард III осадил Камбре. Здесь к нему присоединился герцог Брабантский. Союзники попытались взять город штурмом, но Ле Галуа де Ла Бом так хорошо организовал оборону, что все приступы англо-брабантцев были отбиты.
Под Камбре Эдуард пробыл пять недель. Видя, что ничего не получается, английский король снял осаду города и вторгся во Францию. Он вошел в Вермандуа и приблизился к области Сен-Кантена. Именно в этот момент Филипп VI прибыл в свою армию, чтобы возглавить ее. Проведя несколько дней, до 25 сентября, в Компьене, 9 октября он был уже в Нуайоне, а 11 октября — в Неле. Эти даты наводят на мысль, что люксембургские принцы ехали одновременно с ним.
Эдуард III после нескольких стычек с рыцарями Рауля д'Э и Карла Блуаского опасался углубляться дальше на территорию Франции. Покинув окрестности Сен-Кантена, он форсировал Уазу и двинулся обратно на Тьераш, опустошая все на своем пути. Филипп VI решил всеми силами преследовать отступающего Эдуарда. Он со своей армией направился в Сен-Кантен, а потом в Гиз. Он попросил Ле Галуа де Ла Бома направить одному из его друзей, Генриху из Женевы, находящемуся в английской армии, письмо, где требовал от Эдуарда III назначить день для решающего сражения. Тот, ознакомившись с этим письмом 18 октября, ответил не сразу. Двадцатого октября Филипп Валуа поручил Иоанну Люксембургу и герцогу Лотарингскому вто рой раз потребовать от Эдуарда назначить день битвы. Наконец сошлись на субботе, 23 октября.
Французская армия разбила лагерь в Бюиронфоссе, н одном лье от англичан. Накануне дня, на который было назначено сражение, Филиппа VI оповестили, что англичане приближаются. Его удивление было велико. Он велел проверить эту новость — оказалось, что так и есть. Рассчитывая напасть на французскую армию врасплох, англичане двинулись вперед накануне условленного дня. К счастью, лагерь Филиппа, где находились также короли Чехии, Наварры и Шотландии и множество магнатов, был хорошо укреплен с помощью поваленных деревьев.
После того как внезапное нападение не удалось, Эдуард III расположил свою армию на хорошо защищенной позиции, позади рва, опасного для коней. Тем самым он нарушил оговоренные условия, согласно которым сражение должно было произойти на плоской равнине без укреплений. Король Франции в согласии с большинством советников счел, что бросать в бой конницу в таких условиях значило бы ее погубить. Он решил сразиться только завтра. Но в субботу англичане сбежали. Таков был день Бюиронфосса, не принесший ни одному из противников ни славы, ни выгоды. Однако поле боя осталось за французским королем. Тем не менее пропаганда Эдуарда III попыталась преподнести уклонение англичан от боя как победу.
