Встретили нас радушно, и даже устроили в нашу честь небольшой пир, на котором Никола Котоне, уже 7 лет занимавший должность Великого магистра, жаловался мне на жизнь. Дескать, нормальных кораблей нет, хорошего оружия тоже, и деньги если и текут, то вовсе не полноводной рекой, а хиленьким ручейком. Я даже позавидовал, как человек врать умеет! А такое лицо располагающее… большие, чуть навыкате серые глаза, светлые немного вьющиеся волосы, шикарные усы со слегка подкрученными вверх кончиками и аккуратная бородка тонкой полоской.
Вот так и хочется поверить этому прекрасному человеку! Можно подумать, это не он каких-то пять лет назад продал Французской Вест-Индской компании владения ордена в Карибском море! Острова Сент-Китс, Сен-Мартен, Сен-Бартелеми, Санта-Крус… между прочим, за 500 000 ливров продал, немаленькая сумма. Неужели рыцари все потратили? Что-то не верится. Орден деньги считать умеет. Хотя, с другой стороны, строительство укреплений стоит недешево. А рыцари уделяли им большое внимание.
Совершив прогулку по острову, я сам мог убедиться в том, что расположенные на берегу бухты Гранд-Харбор, города Виттортоза, Сенглеа и Коспикуа со стороны суши охватывают два ряда оборонительных стен-линий. И построил их именно нынешний магистр. Но вот в жизни не поверю, что на последние деньги! Да и вообще. Нужно ему финансирование — пусть в Мадрид обращается. Все, что я могу — передать его просьбу тому же дону Мартинесу. Но не факт, что власть хоть как-то на нее отреагирует.
Одно хорошо — союз с рыцарями действительно помог нам лучше понять, на кого и где охотиться в Средиземном море. И у ордена действительно не хватало кораблей и оружия, чтобы достойно сражаться с врагом. Так что наше соглашение оказалось одинаково выгодно обеим сторонам. И пусть пиратские корабли никогда не несли на борту столько золота, сколько ограбленные нами в Карибском море корабли испанские, зато товара там было много. Причем очень дорогого. От персидских ковров до китайского фарфора.
Я, кстати, с удивлением выяснил, что ковры, к которым я поначалу отнесся с некоторым пофигизмом, стоят огромных денег. В зависимости от размера, рисунка и материала. Коврик в 50 квадратных метров представляете? Вот и я офигел. А встречались изделия с золотыми и серебряными нитями, шелковые ковры, ковры-герат… короче, на любой вкус и очень толстый кошелек. Тоже что ли дома на пол кинуть? Я к коврам равнодушен, но гости наверняка оценят.
Пираты не брезговали ничем. На корабле была даже мебель! Причем китайская — качественная и красивая, настоящее произведение искусства. Лаковый шкафчик с золотой отделкой я забрал в счет своей доли. Предназначался он для хранения лекарств, но выглядел настолько потрясающе, что я не устоял. Так что, полагаю, найдется ему и другое применение. Рыцари тоже решили себя побаловать. Точнее — своего Верховного магистра. И в счет своей доли попросили искусно изукрашенную восточную саблю. Да фиг бы с ней! Надеюсь, не последняя. Оценив количество и качество награбленного, я пребывал в благодушном настроении. Ковры, жемчуг, шелк, благовония и оружие даже по самым скромным прикидкам тянули на приличную сумму.
Рабов, естественно, пришлось отпустить. И вот тут вышел затык. На пиратском корабле, отдельно от прочего «живого товара» находились две особо ценные невольницы. Не европейки, а воспитанные в гареме девицы, обученные танцевать, петь и вымуштрованные служить своему хозяину и повелителю. Везли их в подарок, какой-то большой шишке в Марокко. И освобождаться они не желали напрочь. Просто потому, что совершенно не представляли — что будет делать с этой свободой.
Ну да… фантастически прекрасные, холеные, дорого одетые и девственные невольницы стоили, наверняка, столько же золота, сколько весили. Они созданы для того, чтобы жить в роскоши, интриговать против соперниц, вкушать изысканные блюда и носить уникальные драгоценности. Забота о хлебе насущном в перечень их умений явно не входила. И что с ними делать — я совершенно не представлял. Если остальные напуганные пленники были счастливы освободиться и мечтали вернуться домой, то эти гурии требовали отправить их к их господину. Ага. Щаз. Только шнурки салом смажу, и сразу рвану в Марокко.
Мда. Еще пара-тройка ограбленных пиратских кораблей, и я такими темпами гаремом обзаведусь. Только на фига он мне нужен, если учесть, что мой собственный дом еще достраивается, и бывать я в нем планирую не так уж часто. Между выходами в море и делами Сицилии. Этих-то двух райских птичек я пристрою. Одну себе, другую Бульону. А вот куда девать остальных… подумаю, когда эти самые остальные мне попадутся. С тем, что имеется разобраться бы. Нужно еще уговорить прекрасных пери, чтобы они согласились, как это говориться в 17 веке, составить наше счастье.
Мы с девицами понимали друг друга только с помощью переводчика, но это не помешало нам договориться. Невольницы согласились даже раньше, чем я привел все доводы «за». Видимо, поняли, что никакого Марокко им все равно уже не светит, а обещание, что они станут любимыми и единственными наложницами, которым будут дарить богатые подарки, покорило их сердца. А что? Нам с Бульоном несложно. А об обзаведении подходящей любовницей я давно уже задумывался. Жениться я все равно пока не собирался.
Вернувшись на Сицилию, я выяснил, что Бульон тоже зря времени не терял. Во-первых, наконец-то привез из Франции свою семью, а во вторых, прихватил оттуда несколько специалистов по разведению тутового шелкопряда. Благо, тутовое дерево у нас на Сицилии росло давно. Ха! Так это мы теперь будем с шелком. Товар не такой дорогой, как пару веков назад, но и не каждому по карману. Тем более, что можно сделать акцент на качество.
Я, в свою очередь, похвастался добычей, и предложил Бульону первому выбрать себе из двух наложниц даму сердца. А то я как-то не мог определиться. Обе красотки производили неизгладимое впечатление. Нежнейшая кожа, миндалевидные темные глаза, роскошная волна длинных волос, высокая грудь, тонкая талия, округлые бедра и крохотные ступни. Произведения искусства, а не живые женщины! Бульон завис так же, как и я. Однако с выбором определился быстро, и витиевато пригласил прекраснейшую из дам согреть его одинокое сердце.
Оставшаяся со мной наедине Лейла опустилась на колени и коснулась лбом паркета на полу, приветствуя меня, как своего господина. Пришлось поднимать даму и объяснять, что у нас здесь совсем другие традиции. И что если со временем она захочет изменить свою судьбу, я не стану ей препятствовать. И вообще я против того, чтобы человек был чьей-то собственностью. Ненавижу рабство в любых его проявлениях. Особенно после того, как сам побывал в кандалах.
По-моему, речи про собственность Лейла пропустила мимо ушей, а вот известие о том, что она будет единственной и любимой наложницей, восприняла с восторгом. Восторги только усилились, когда под ее личные покои я выделил отдельный огромный дом, срочно выкупленный у владельца, приставил к ней служанок и предоставил возможность выбрать ценности из награбленного у пиратов. После чего персидские ковры, благовония и ткани подверглись серьезному разграблению. Дама даже кальян приватизировала.
Дом я в ближайшее время покупать не собирался, (собственный достраивал) но где любовницу содержать? Не в особняке же вице-губернатора! Это было, по местным меркам, не очень приличным, а тащить Лейлу в свой будущий дом я не желал. Тем более, что его только-только достроили. Здание в стиле испанского барокко идеально вписалось в окружающий пейзаж и радовало глаз соразмерностью. По сравнению с особняками местной знати оно было довольно скромных размеров, но смотрелось потрясающе. Казалось, что подобное изысканное каменное кружево человеческие руки создать просто не в состоянии. Я продумал все, вплоть до канализации, так что жить здесь должно быть уютно и удобно. Оставалась только внутренняя отделка, после которой можно было обставить комнаты и вселяться.
