– Ты сгущаешь тучи.
– Я говорю, как есть. Ты действительно связала свою жизнь не с тем. Незаконнорожденный сын Василевса – это проклятие. Как и вообще – хоть какое-то отношение к этому августейшему дому. Думаешь, я просто так кручусь? Я хочу выжить. Я хочу, чтобы ты выжила. И чтобы наши дети выжили. Поверь – я тебе рассказываю лишь малую толику тех интриг, что кипят там, на юге.
– А с этими священниками ты зачем сцепился? Нельзя было по-человечески договориться?
– Они враги, – холодно и жестко отрезал Ярослав.
– Враги?
– Подумай, к чему ты сама стремилась, когда была просто жрицей Макоши. Вспомни. Разве не к тому, чтобы у тебя всегда имелась хорошая одежда и обильный стол? Разве не к тому, чтобы к твоему слову прислушивались, а твоего гнева боялись?
– Я служу Макоши и…
– Ты жрец, – перебил ее Ярослав. – Точнее, жрица. Они тоже. Хуже того – они не просто жрецы, а целая организация, скованная единой дисциплиной и иерархией. Как легион. Их цель – власть и деньги.
– Тогда, выходит, и у меня такие цели.
– То, что ты жрица Макоши, уже не важно, ибо ты моя супруга. Мы – заодно. И ты стоишь и будешь стоять за интересы наших детей. А они – нет. Им наши дети интересны только в том ключе, в каком помогут им в получении прибылей.
– Погоди, – нахмурилась Пелагея. – При чем тут деньги? А как же вера? Как же спасение души? Как же слово Божье?
– Если бы я был простым обывателем, то да, мне это было бы важно. Но я – правитель. И мне важно то, что, продавая людям веру в спасение их души когда-нибудь после смерти, они хотят взять их деньги уже сейчас. В принципе, это было бы не так и важно. Каждый сам волен творить глупость на свое усмотрение. Было бы, если бы не одно «НО». Они таким своим поведением суют руку в мой кошелек.
– А жрецы Перуна? Велеса? Я никогда не думала, чтобы ты к ним выказывал антипатию.
– Они одиночки. Много ли они возьмут? Да и, если начнут выступать, их всегда можно успокоить. За ними силы нет. А если и есть, то заемная. А за церковью – есть сила. И за христианской, и за исламской, и за иудейской. И… если честно… я просто не знаю уже, что делать.
– А что делать? Ты здесь, они там. Рядом с тобой я и мои родичи. Ты же сам говоришь – наши объедают не сильно. Так и зачем тебе с этими церквами какие-то дела иметь?
– Они нас не оставят в покое. Поверь. Это ведь не отдельные люди. Это мощные и хорошо организованные легионы, готовые годами драться за паству. Если бы я восемь лет назад не пришел в эти земли, то уже Хрёрик бы все здесь завоевал по Днепру и Неве с Волховом. А его правнук крестил бы эти земли. Огнем и мечом крестил бы. Выжигая и жрецов Макоши, и Велеса, и Перуна, и даже обычных травниц, ибо в них ваше наследие будет сохраняться.
– Почем тебе это знать?
– Я – знаю, – очень твердо и жестко произнес Ярослав, взглянув ей прямо в глаза. – Я много знаю… из того, что было, и из того, что будет. Из-за чего прекрасно понимаю, с КАКИМ врагом мне приходится бороться. И если врагов обычных я разбить могу, то с этим чудищем я не справлюсь…
– Все настолько плохо?
– Все ОЧЕНЬ плохо. Самое страшное, что пускать этого «козла» в огород нельзя, ибо сожрет всю капусту, но и не пускать не получится. Ну я свою жизнь как-то продержусь. Может быть, наши дети еще как-то справятся. А внуки? У них моих знаний не будет. У них не будет моего понимания ситуации. Ее просто не передашь словами. Для этого нужно вырасти ТАМ, чтобы у тебя голова иначе думала.
– А если мы все объединимся?
– Кто «мы»?
– Жрецы Макоши, Велеса и прочих богов.
– Вы или не сможете им противостоять, или превратитесь в чудовище, ничуть не менее опасное.
– И что же делать?
– Я не знаю… просто не знаю… Проще всего устроить резню и утопить все в крови. Но у меня для этого сил не хватит. Я и так уже на грани допустимого. Если я спровоцирую восстание сторонников старых Богов в Константинополе, то это будет конец. Точка невозврата. Остается с ними договариваться и сотрудничать. Но это порочный круг… они войдут к нам. Укрепятся тут. И уже через несколько поколений будут чувствовать себя очень уверенно, стараясь все больше и больше отжать себе земель и денег. Верой торговать несложно. Чеши языком да деньги собирай. Ври. Все что угодно ври. Все равно с того света еще никто не возвращался. А человек перед лицом смерти становится слаб и труслив. Он на многое пойдет, чтобы обеспечить себе ТАМ хорошую жизнь.
– Ты такой странный, – покачала головой Пелагея.
– Странный? Почему?
– Ты говоришь так, будто считаешь, что Боги – это выдумки жрецов.
– Я говорю так, потому что жрецы ведут себя так, будто Боги – это их выдумка. И, чтобы противостоять врагу, нужно понимать, чем он живет, как он думает, к чему стремится. Не так ли?
– Я, например, никаких Богов не выдумывала.
– Но ты, опираясь на веру простых людей в Макош, стремилась улучшить свою жизнь и укрепить положение? Стремилась. О чем я и говорю… А теперь представь, что таких, как ты, – легион. И они пытаются это сделать сообща. Кто против них устоит?
– А так ли это плохо?
– Это стоит оценивать только в том ключе – полезно ли это для наших потомков. И нет – это не полезно. Более того – это опасно. Если церковь наберет силу, то наши потомки окажутся лишь куклами в ее руках. Через что, безусловно, пресекутся. Ты не знаешь истории Римской империи. А я знаю. Там правящие дома меняются очень часто. И церковь играет в этом далеко не последнюю роль. Это зло. Безусловное зло для наших потомков, создающее для них потенциальную угрозу. Но… ни я, ни ты не сможем ему противостоять…
Пелагея хотела было что-то сказать, но в этот момент джонка ударилась бортом о деревянный причал, и она осеклась. Их непродолжительное уединение было нарушено, и обсуждать ТАКИЕ темы в присутствии чужих ушей она не считала разумным.
Ярослав тоже. Поэтому он молча развернулся и пошел к трапу, что скинули с борта джонки на причал. Он успел облачиться заранее. И теперь должен был участвовать в приемке новой крепостицы на самом западном рубеже своей державы.
Эта малая крепость, проходящая по поздней римской категории «бургус», была построена по типовому проекту. Специально разработанному типовому проекту. Лично Ярославом и рядом его помощников. Ибо такими форпостами он планировал прикрыть все более-менее опасные направления. Из-за чего не только очень тщательно все расчертил и продумал, но и подсчитал необходимый объем материальных ресурсов и человеко-часов.
Что она собой представляла?
Высокий земляной вал, насыпанный вокруг деревянных срубов, тщательно пролитых дегтем и заполненных землей. Внешняя его стена спускалась под углом сорок пять градусов и без уступов уходила в глубокий ров. Причем контур формировался не из обычной земли, а из тщательно утрамбованной глины, которую для пущей крепости наносили на вбитые в грунт штифты.
