Гучков махнул стопку горькой, заел медвежатиной и продолжил:
– Первую скрипку играл Василий Иосифович Гурко, сын генерал-фельдмаршала. Мы познакомились с ним еще на англо-бурской войне, где он был военным агентом России при бурах. После другой войны, Русско-японской, Василию Иосифовичу поручили возглавить Военно-историческую комиссию по описанию той несчастной кампании. Гурко привлек туда много толковых молодых офицеров, их-то и прозвали в шутку «младотурками». Хорошее было время… Мы откровенно обменивались взглядами на политическое устройство. Вы даже не подозреваете, сколько военных разделяют мои идеи. Это вселяет надежду. Когда начнется, они удержат армию от стрельбы в собственный народ. Семеновский полк никуда не приедет!
– Я слышал от Таубе, что ваших сторонников всех разогнали, – поддел политика сыщик.
– Увы. Пришел Сухомлинов и сразу испугался нашей солидарности. Гурко с другими отослали к новым местам службы. Меня не пустили в Думу. Плохо от этого стало сами понимаете кому. Русской армии! А еще России. Мы с военными полагаем, что тысяча девятьсот пятнадцатый год будет «к расчету стройся!». До войны остается два-три года. Я специально ездил в Вену и Берлин, говорил с нашими военными агентами
[118] Михельсоном и Занкевичем, они подтвердили. Российское государство имеет границу протяженностью семнадцать тысяч верст. Из них две тысячи двести шестьдесят верст – граница с Германией и Австро-Венгрией. Нам для мобилизации нужен месяц, а немцы заканчивают ее на двенадцатый день. Мы расходуем на оборону два рубля с полтиной, если считать на душу населения. А германцы – пять рублей шестьдесят копеек. Каково? Тут еще наши союзники, черт бы их драл…
– Они-то чем перед вами провинились? – не понял Лыков.
– Мутные, ненадежные. И нарочно стравливают нас с германцами. Слышали про пакет из пяти франко-русских морских соглашений? Там есть секретные статьи. И галлы сознательно разболтали о них прессе, чтобы поднять скандал и стравить нас с кайзером. Получилось некрасиво: мы отрицали наличие статей, а французские газеты цитировали… Кайзер сильно разозлился. Англичане еще хуже. Недавно приезжал Пуанкаре и сообщил Сазонову большую тайну. О том, что между Францией и Англией имеется устное (Гучков гневно потряс кулаком) соглашение о том, что в случае нападения Германии на Францию Англия вступит с ней в войну. Устное! А если в Лондоне сменится кабинет? Куда они денут свое устное согласие?
Политик перевел дух и опять вернулся к теме близкой войны:
– Германцы формируют два новых корпуса, это сто семнадцать тысяч дополнительных штыков. Принят закон о единовременном обложении капиталов и движимых имуществ в интересах обороны на сумму миллиард марок. А мы? Никак не утвердим Большую программу усиления русской армии до семнадцатого года. Проект неспешно гуляет по властным кабинетам. Бесценное время уходит. Вы понимаете, чем все это кончится?
– Чем? – с наигранной иронией спросил сыщик, хотя ему было вовсе не до смеха. Гучков высказывал вслух то, о чем сам Алексей Николаевич не раз думал.
– Есть такой молодой генерал Крымов Александр Михайлович. Он в чине капитана возвращался с японской кампании, в эшелоне с мобилизованными солдатами. Так до сих пор вспоминает ту поездку! И говорит: «Не дай нам Бог еще одну войну! Может быть, мы ее и выдержим. Но вот когда пойдет демобилизация…»
– Значит, поэтому сейчас Джунковский пытается отменить внутреннее осведомление в войсках? – спросил Лыков. – Выполняет ваше поручение?
Гучков хрюкнул с оттенком самодовольства:
– Я еще не в тех чинах, чтобы давать поручения генералам свиты.
Хозяин кабинета закручинился:
– То, что вам нужны офицеры с генералами, – это я могу понять. Но бандиты зачем?
– Чтобы замутить варево, – цинично объяснил Гучков. – Нужен взрыв, кипящий котел. Пусть в нем сгорят все ортодоксы, которым присяга дороже будущего России. Да, фартовые пограбят, многих и прирежут в процессе. Лес рубят – щепки летят. Но обыватель закричит: «Помогите, убивают!» Тут явится армия и наведет порядок. Но сначала нужен беспорядок. Только так делаются революции.
– Креста на вас нет, Александр Иваныч…
– Да я за Россию! – истерично выкрикнул бывший депутат. – Черту, дьяволу руку протяну, если это на пользу моей стране. А чистоплюи пускай идут прочь. Посмотрите на эти рожи. Монархия сама себя поставила под уклон. Без вас, без нас. Она расползается по швам. Процесс самоуничтожения уже запущен. Предлагаете пассивно наблюдать, как уровень власти станет клониться все ниже и ниже? Неужели вам не жалко Россию? Неужели она достойна такого монарха?
– Это же макиавеллизм.
– Разумеется, – не стал спорить Гучков. – Как там говорил хитрый флорентиец? Великая цель оправдывает любые средства. А самая великая – это благо родины.
– Через хирургическое вмешательство? – зло спросил сыщик.
– А как иначе? – еще злее переспросил октябрист. – Ждать, пока Николай Александрович сам даст ответственное правительство? Да он никогда этого не сделает. Никогда. Манифест из него клещами вытягивали. Только с перепугу и подписал. А сейчас думает, кретин, как бы все реформы обратно отозвать. Разогнать Думу, запретить политическую жизнь в стране. Чтобы он один сидел там наверху и решал, как нам с вами жить. А мы не люди. Мы безгласные муравьи, наша жизнь в его руках. Да кто он такой, чтобы решать за меня, за вас? А вот ему!
Шалый сложил из пальцев кукиш и тут же налил себе еще водки.
– А не похожи вы на демократа, – скептически сказал Лыков. – Хотите царскую власть заменить на свою. И навязать России такую жизнь, которую лично для себя считаете правильной.
– Конечно, так оно и есть, – вдруг согласился политик. – Ну и что? Сменить власть может только сильная рука. Как у меня, к примеру. А дальше всенародные выборы. Парламент. Но только голосовать честно, по совести, а не так, как Харузин с Макаровым на казенные деньги слепили. У нас же нет честных выборов. А со мной будут. Скажите мне лучше вот что. Может, еще по рюмке?
– Давайте!
Собеседники прикончили вторую бутылку, но оба были как стеклышко. Гучков поинтересовался:
– Смычка политических с уголовными началась после пятого года?
– Нет, конечно, – стал вспоминать сыщик. – Если не брать Разина с Пугачевым, то надо вернуться к временам народовольцев. Был, например, такой Цыплов, он же Гарманов. Бродяга, который помогал политическим ссыльным организовать секретную почту. Власти едва не казнили его за это, но бродяга никого не заложил. Другие уголовные, примкнувшие к террористам, вели себя иначе. Например, Александр Овчинников, карманник из Киева, убил шпиона. На суде произнес пламенную речь, получил смертную казнь с заменой на двадцать лет каторги. А в тюрьме быстро сломался, выдал подкоп… Отсидел срок в Александровском централе и сгинул где-то на поселении. Рашко Илья Афанасьевич – еще один интересный персонаж. Профессиональный грабитель! Сбежал из тюменской ссылки. Рашко не настоящая его фамилия. Он сидел в Киеве с сокамерником и так досконально его изучил, что потом родные и даже сельский сход признали его за настоящего Рашко! Записался в политики, участвовал в попытке освободить из харьковской тюрьмы известного народника Медведева. Арестован в жандармской форме – улик искать не пришлось. В тысяча восемьсот семьдесят девятом году получил вечную каторгу. По пути в Сибирь подал прошение Лорис-Меликову, выдал все, что знал. Был прощен и умер в той же Тюмени на поселении. Кого еще припомнить? Вор и фальшивомонетчик Пилаев, получил поселение в Киренске за то, что связался с «Черным переделом». И босяк Мельников, участвовавший сдуру в покушении на генерала Черевина – этот ушел на каторгу. Пожалуй, всё.
