Гучков слушал внимательно, потом подвел итог:
– Вы назвали пять фамилий. Согласитесь, это немного.
– Да, в наше время эти силы стали смыкаться ускоренными темпами. Экспроприаторы иной раз не поймешь кто – фартовые или борцы за народное счастье. Слышали про матроса Филиппова?
– Да, приходилось. Но он прямо патологический, другие не такие.
– Какие не такие?! – воскликнул статский советник. – А Жукевич-Стоша, который кинул в меня бомбу о прошлом годе? Чуть не убил, сволочь. Анархисты особенно выделяются. Вы же хотите весь сброд привлечь к вашей революции…
Разговор пошел на повышенных тонах, пора было его заканчивать. Гучков понял это и поднялся:
– Продолжим в следующий раз, Алексей Николаевич. На сегодня хватит. У меня к вам одна просьба. Вы не могли бы оставить в покое Вырапаева?
У сыщика уже шумело в голове, и сначала ему показалось, что он ослышался:
– Кого оставить?
– «Ивана ивановича».
– Да вы что? Он же король бандитов. По нему каторга плачет.
– А мне он нужен. Для революции.
– Что?!
– Ну не бегать же за каждым атаманом по отдельности. А тут главарь, у которого все они в кулаке. Очень удобно.
Алексей Николаевич хотел выругаться, но вспомнил, что Джунковский в свою очередь в кулаке у его гостя.
– Но… служба!
– А вы подумайте лишний раз. Что такое служба? Есть же и другие соображения: здравый смысл, польза дела…
Статский советник сглотнул слюну, сосчитал мысленно до десяти и ответил:
– Я подумаю.
– Вот и хорошо, – лучезарно улыбнулся Шалый. – Спасибо за беседу. То, что я вам рассказал, – большая тайна. Чтобы узнать ее, монархисты отдадут любые деньги. Я открылся вам по двум причинам. Во-первых, за вас дал ручательство генерал Таубе. Во-вторых, вы нужный человек, особенно когда начнется… Ну? Что решили?
– Насчет вашего заговора?
– Да. Я вам не сказал раньше, но теперь скажу. Лучшие генералы русской армии разделяют мои мысли. Гурко, Поливанов, Данилов-рыжий
[119], Алексеев, Янушкевич, Головин, Филатьев, Лукомский, Стогов, Мышлаевский, Деникин, Крымов, Таубе. Серьезная сила, цвет военной мысли. Ну? А вы? Я же вижу: умный, честный, решительный…
Лыков расправил широкие плечи:
– Помогать вам не стану. Но и мешать не буду.
– Ну хоть так… До свидания!
Глава 16
Соглашение
Алексей Николаевич поймал чету Таубе на прогулке в Александровском саду. Подошел и, не здороваясь, сказал жалобным голосом:
– Витя! Он меня в заговор тащит. Толстосум!
Барон отстранил супругу:
– Погуляй минут пять, я быстро.
Лидия Павловна кивнула Лыкову и направилась к ближайшей скамейке. А генерал спросил:
– Он – это Гучков?
– Кто же еще? Хромой бес!
– И что ты ему ответил? – вперил взгляд в друга барон.
– Ну… мешать не буду и помогать не буду.
– Правильно, – одобрил Виктор Рейнгольдович. – Этой позиции и держись.
– Но он хочет снять с улиц наружную полицию! А как ее снимешь? Только насилием. Кровью.
Таубе нахмурился:
– Леш, успокойся. До этого пока, как до луны. Ближе к делу будет видно, начнем переубеждать, посредничать. Но Гучков прав по сути: терпеть такое дальше нельзя. С этим ты согласен? Тогда сделай, как и я, волть-фас
[120].
Статский советник позвал баронессу:
– Лида, я отстрелялся. Извини…
Дальше они гуляли втроем. Лыков рассказал о внуках, о Николке. Таубе сообщили последнюю новость: дочь Татьяна в положении. Летом в семействе Демут-Малиновских должно быть пополнение!
Алексей Николаевич ушел из Александровского сада успокоенный. Действительно, когда еще случится эта революция? Может, все само собой как-нибудь рассосется. А служить приходится сегодня, с Джунковским. Степа Белецкий уже метит в Сенат, как раньше это делал Нил Петрович Зуев. Лыкову никакой Сенат не светит, лучше помалкивать в тряпочку.
С такими мыслями он дошел до биржи извозчиков на углу Невского проспекта. И тут случилось непредвиденное. Два огромных парня схватили его под руки, а третий приставил к спине нож. Сыщика зашвырнули в подъехавшее авто с зашторенными стеклами. Мотор сразу рванул с места. По обеим сторонам от пленника сидели крепкие ребята с револьверами в руках, еще трое кривились с заднего сиденья, а шестой примостился справа от шофера. Влип…
Мысли у Алексея Николаевича путались. Оружие дома, да и не поможет оно против такой орды. Неужели его прикончат? Отвезут за город и пустят пулю в голову? Вот растяпа!
Авто ехало около получаса, потом затормозило и гукнуло клаксоном. Скрипнули ворота, мотор въехал во двор. Значит, убьют не за городом? Ну, это мы еще посмотрим. Сыщик немного приободрился.
Его вытащили из машины и повели на второй этаж какого-то дома. Так это же особняк Рудайтиса-Вырапаева! Толпа здоровяков окружила Алексея Николаевича, сзади их подпирал дворник ростом с каланчу. Через минуту сыщик оказался в комнате без окон. Под люстрой стоял высокий седой мужчина лет пятидесяти.
– Здорово, Лыков.
– Здорово, Шишок.
– Поговорим, что ли?
– А чего у тебя? Давай лучше у меня на Фонтанке, дом шестнадцать.
«Иван иванович» сел за стол, уставленный бутылками. Опять пить? Сыщик уже не мог смотреть на выпивку. Но показывать это бандитам было нельзя – подумают, что испугался. Сыщик расположился напротив хозяина, окинул тарелки взглядом.
Рудайтис, не спрашивая, налил в две рюмки водки. Кивнул парням, и те мигом исчезли.
– Не бойся, – сказал Рудайтис. – Ты уйдешь отсюда живой. Гучков просил тебя не трогать. Я лишь хочу обсудить кое-что.
– Смешно, – ответил Лыков. – А меня он просил, чтобы я тебя не трогал.
– Обещал?
– Навроде того.
– Так давай мы с тобой договоримся.
– Давай.
Лыков готов был обещать что угодно, лишь бы уйти отсюда на своих ногах. Он старался держать фасон, но получалось так себе: под ложечкой холодило. Хозяин почувствовал это и кивнул на рюмку. Гость помотал головой:
