В-третьих, мы сталкиваемся с новой, более глубокой, системной проблемой разрушения блоков государств, возникших в результате Второй мировой войны и послевоенного распада колониальной системы и поддерживавшихся холодной войной. Наряду с глобализацией мировой экономики на международной арене набирает силу противоположная тенденция – шизофреническое стремление к усилению фрагментации. Наиболее болезненно этот процесс протекает в бывшем Советском Союзе, но в целом во всем мире там, где государственные границы не совпадают с границами расовых, национальных, этнических или религиозных общностей, старые государственные системы трансформируются или трещат по швам. Результатом этих тенденций стал хаос, заставляющий некоторых ностальгировать (или почти ностальгировать) по знакомой дисциплине и порядку времен холодной войны. Мы заинтересованы не в том, чтобы слепо держаться за сегодняшнюю карту мира, но прежде всего в том, чтобы процессы изменений протекали мирно, однако поддержка этих мирных процессов требует все больше терпения и мастерства, а также творческого подхода к защите прав человека и различных меньшинств. Кроме того, хаос в международной политической системе все более явно ставит нас перед дилеммой: должны ли мы участвовать в ограниченных военных операциях в ситуациях, когда отсутствует непосредственная угроза нашим жизненным интересам, но создается опасность для невинного мирного населения других стран и американских ценностей и гуманных традиций? Ситуация в Сомали – всего лишь один из примеров такого выбора.
В-четвертых, хотя страны и народы после окончания холодной войны меняются, идеологическое противостояние сохраняется. Крах коммунизма знаменует собой историческую победу демократии и свободного рынка, но отнюдь не конец истории и наступление эпохи идеологического единообразия. Идет мощная волна строительства демократических институтов, вызванная открывшимися возможностями и стремлением граждан на посткоммунистическом пространстве укрепить свои политические и экономические позиции. Однако демократическим государствам, которым не удастся быстро воспользоваться плодами экономических реформ и справиться с грузом проблем этнического самовыражения, грозит соскальзывание к разным другим «-измам», в том числе национализму и религиозному экстремизму, либо тому и другому вместе. В большинстве стран, включая те, что представляют для нас чрезвычайно серьезный стратегический интерес, реальной альтернативой демократии как организующему принципу остается исламский фундаментализм.
В-пятых, главным вызовом безопасности в 1990-е гг., скорее всего, станет распространение оружия массового уничтожения и современных систем его доставки. Не исключено также, что не менее восьми из 10 новых государств, многие из которых являются автократиями и настроены против Запада, к концу текущего десятилетия смогут приобрести баллистические ракеты, способные нести ядерные или биологические боезаряды. Такое развитие событий приведет к серьезной дестабилизации в ключевых регионах мира и, возможно, создаст угрозу физической безопасности Соединенных Штатов. Распространение оружия массового уничтожения становится еще более опасной тенденцией, когда происходит в сочетании с фрагментацией международной политической системы и ростом количества нестабильных акторов, стремящихся завладеть таким оружием.
В-шестых, возникает ряд транснациональных угроз, связанных прежде всего с ухудшением экологической ситуации, ростом потребления наркотиков и распространением таких смертельно опасных заболеваний, как СПИД. Справиться с этими проблемами усилиями отдельных государств невозможно, для этого необходимы совместные меры, а также решение принципиально новых задач, стоящих перед мировой наукой, и ключевое значение здесь будет иметь лидерство США.
В-седьмых, – и это, видимо, самое главное – Вам придется решать эти проблемы в исторический момент, когда многих американцев заботят прежде всего внутренние проблемы и когда бюджетные ограничения на реализацию внешней политики будут самыми серьезными за последние полвека. Госсекретарю и президенту придется решать очень сложную задачу. Во время холодной войны оправдывать расходы на национальную безопасность и добиваться поддержки долгосрочных обязательств США за рубежом было относительно несложно. Теперь делать это будет несравнимо труднее. Вам придется более убедительно доказывать прямую связь между внешней политикой США и американскими идеалами, а также экономическими потребностями страны. Придется также наглядно показывать, что делают другие государства, несущие свою справедливую долю затрат и обязательств. Для решения этой задачи потребуется кардинальная реорганизация наших национальных институтов безопасности, большая часть которых была создана для работы в условиях холодной войны. А для этого Вам и другим высокопоставленным представителям администрации США, и прежде всего самому президенту, придется потратить немало времени и сил, убеждая американцев в том, что внешняя политика тесно связана с внутренней. Сейчас лишь немногие готовы считать эту связь само собой разумеющейся.
Значение лидерства США и пять блоков задач в области внешней политики
Учитывая вышеизложенное, я совершенно уверен, что лидирующая роль США в период революционного перехода столь же важна, как и в период холодной войны. Этого требуют наши национальные, и прежде всего экономические, интересы. Хорошо это или плохо, но народы и государства по-прежнему смотрят на нас, чтобы понять смысл происходящих в мире изменений, проявить соответствующую инициативу и политическую волю. Никакое другое государство не способно играть роль лидера. Коммунистические режимы либо пали, либо дискредитировали себя. Европейское сообщество занято собственными проблемами, и в нем нет единства взглядов на политические вопросы, которого мы когда-то так ждали (или опасались). Японцы сейчас тоже не могут и не хотят решать эту задачу. Поэтому в сегодняшней ситуации неопределенности Соединенным Штатам выпало играть особую, уникальную роль, выступая гарантом и архитектором новых соглашений в области безопасности; активным борцом за экономическую открытость; образцовым защитником демократических ценностей; организатором и лидером коалиций, создаваемых для решения проблем, возникающих в условиях хаоса на мировой арене после окончания холодной войны.
Я до сих пор не нашел слóва или фразы, способных передать суть лидирующей роли и стратегии США столь же кратко и емко, как термин «сдерживание», введенный Кеннаном в эпоху жесткого противостояния СССР и США. Возможно, виной тому нехватка творческого воображения, но я подозреваю, что, прежде чем будут найдены такие слово или фраза, должно пройти какое-то время и более четко обрисоваться контуры того, чтó лежит за сегодняшней неопределенностью. На данный момент, с моей точки зрения, важнейшие стоящие перед Вами проблемы можно разделить на пять крупных взаимосвязанных блоков:
● Возрождение верности общим принципам как основы единства демократического сообщества, обеспечившего победу в холодной войне.
● Содействие в долгосрочной перспективе расширению демократического сообщества и включению в него государств, во времена холодной войны бывших нашими соперниками, а сегодня страдающих от неопределенности и нестабильности, порожденных крахом коммунизма.
