Но есть и не очень хорошие. Ожидания слишком завышены. Военные, взявшие власть, борются с информационной прозрачностью – а ведь она не наступает сама собой. Их очевидное намерение через полгода передать власть гражданскому правительству беспокоит и лидеров молодежи, и таких политических деятелей, как Амр Муса и Мохаммед эль-Барадеи – оба они опасаются, что, учитывая поправки к Конституции, в следующие полгода на парламентских и президентских выборах выиграют только «Братья-мусульмане» и оставшиеся члены Национально-демократической партии Египта – единственные организованные игроки на политическом поле грядущих выборов. Представителей деловых кругов пугает политическая неопределенность, и, видимо, только начавшиеся преследования бывших министров и представителей бизнес-элиты, процветавших при Мубараке. Действующее правительство, в котором сегодня вечером были сделаны перестановки и в которое вошли еще несколько лидеров оппозиции, слабо и все чаще подвергается критике со стороны молодежных активистов. Закон о чрезвычайном положении все еще действует, органы госбезопасности сохранились. Все это неудивительно, учитывая, что эпоха Мубарака закончилась менее чем две недели назад, но было бы ошибкой недооценивать проблемы, которые стране предстоит решать в будущем.
Министр обороны Тантави показался мне уверенным в себе и более энергичным, чем он запомнился мне по нашим прошлым встречам. Он никогда не отличался чрезмерной эмоциональностью, но сейчас явно гордится той ролью, которую играет высшее военное руководство, и доверием большинства египтян. Этот не любящий риска человек, в прошлом стойкий защитник бизнес-империи Вооруженных сил и противник экономических реформ, тем не менее кажется полным решимости как можно скорее передать власть гражданским. Он выразил признательность президенту за послание и подтвердил свое твердое намерение укреплять американо-египетские отношения. Мы с Маргарет Скоби высоко оценили роль Вооруженных сил и подчеркнули значение транзита власти в Египте для всего региона, где во многих странах происходят подобные процессы. Кроме того, я настаивал на большей открытости и толерантности. В частности, я убеждал Тантави, что Высший совет Вооруженных сил должен в ближайшие недели организовать выступления по телевидению членов комитета, готовящего проект поправок к Конституции, и их поездки по стране, чтобы те рассказали о своей работе и учли реакцию населения и экспертного сообщества. Я также подчеркнул важность обращения в ООН с просьбой негласно прислать в Каир технических специалистов по проведению выборов, чтобы помочь проделать сложную работу по подготовке к парламентским и президентским выборам. Я выразил сомнение в целесообразности назначения парламентских выборов всего за несколько месяцев до президентских, учитывая трудности организации новых партий и выработки единых правил игры. Тантави остался при своем мнении, но признал важность широкого обсуждения предложений по поправкам к Конституции (которые могут быть готовы уже в эти выходные) и оставил открытой возможность привлечения технических экспертов ООН. (После этого я поговорил с заместителем Генерального секретаря ООН Линном Паско, который подтвердил, что приедет в Каир на следующей неделе с командой экспертов.) Тантави также в общих чертах высказал просьбу о предоставлении краткосрочной экономической помощи, ссылаясь прежде всего на падение доходов от туризма. Он сказал, что был бы признателен за неофициальные рекомендации относительно процесса перехода, заметив, что уже видел посланный ему документ, касающийся транзита власти в других странах, в том числе в Индонезии, опыт которой особенно полезен.
Премьер-министр Шафик показался мне полным благих намерений, но не очень уверенным в своей роли. Он открыто жаловался на отсутствие связи с Высшим советом Вооруженных сил, отмечая, что продолжает убеждать его провести президентские выборы до парламентских, чтобы более тщательно подготовиться к последним. Он явно был озабочен перестановками в кабинете министров, хотя имел содержательную беседу с Дэвидом Липтоном о необходимости немедленного решения проблемы восстановления экономики и ее модернизации в среднесрочной перспективе. Я также беседовал с министром финансов, который представил здравую оценку экономических проблем Египта, убеждая нас облегчить долговое бремя для создания возможности «наполнения бюджета» в течение решающих первых нескольких месяцев после политического перехода. Он также подчеркнул свою заинтересованность в создании рабочих мест в частном секторе и поддержке малых и средних предприятий.
Министр иностранных дел Ахмед Абуль Гейт был более покладист, чем обычно, хотя сильно возражал против предложений ЕС и Австралии о «Друзьях демократического Египта» и конференциях стран-доноров, утверждая, что «Египет – не Пакистан и не Сомали». Он и министр международного сотрудничества изложили свои аргументы в пользу списания примерно $350 млн долговых выплат США в этом году, а также увеличения помощи за счет Фонда экономической поддержки. Дэвид указал, что облегчить долговое бремя будет очень сложно, к тому же это может вызвать у инвесторов сомнения в том, что экономика Египта в целом здорова. Мы объяснили причины изменения целевого назначения программы помощи в размере $150 млн из Фонда экономической поддержки, которая будет направлена непосредственно на создание рабочих мест, и других возможных краткосрочных экономических программ. Мы также ясно дали понять, что намерены поддержать ряд организаций гражданского общества – как зарегистрированных, так и незарегистрированных. Ахмед Абуль Гейт, естественно, возражал, но мы тоже не уступали, тем более что он спорил не слишком энергично. (Вряд ли этот вопрос решен окончательно. Хотя он не поднимался на встрече с Тантави, Ахмед Абуль Гейт сказал, что Высший совет Вооруженных сил тоже весьма осторожно относится к любому изменению подхода к содействию развитию демократии.) Мы также посвятили какое-то время обсуждению беспорядков в Ливии и изменений в других странах региона. Ахмед Абуль Гейт фактически признал, что «дни Каддафи сочтены, и это хорошо».
Мы также встретились с Амром Мусой, который до сих пор сохраняет оптимизм относительно транзита власти и явно полон решимости участвовать в президентских выборах. Его интерес к своей роли в Лиге арабских государств, очевидно, быстро угасает, и он почти ничего не сказал о нашем вето в Совете Безопасности ООН. Мохаммед эль-Барадеи резко критиковал Высший совет Вооруженных сил за недостаточную прозрачность и поспешные действия, но выразил намерение работать с лидерами молодежных движений, чтобы создать новую политическую партию и участвовать в парламентских выборах. О своем личном участии в президентских выборах он скромно умалчивал. Мы также побеседовали с несколькими группами лидеров политических партий, борцов за права человека и других гражданских активистов, а также членами неправительственных организаций, базирующихся в США. Все они выражали знакомые опасения в связи с темпами транзита и говорили о необходимости более тщательной и прозрачной подготовки к выборам. Возможно, самый интересный из наших разговоров состоялся с несколькими лидерами молодежных движений, инициировавших события на площади Тахрир и оставшихся полными решимости добиться широких политических реформ. Они непреклонны в вопросе о необходимости смены правительства Шафика и в целом не одобряют действий Высшего совета Вооруженных сил и не доверяют ему. Возможно, они переоценивают свою способность по-прежнему собирать толпу на площади Тахрир в ближайшее время, чтобы продолжать давить на нынешнее руководство, но они, безусловно, готовы продолжать борьбу и полны энергии.
