2
Годы с Бейкером: строительство нового миропорядка
Старинный кавказский городок Кисловодск пребывал в полном упадке, как, впрочем, и весь Советский Союз. Дело было в конце апреля 1991 г. Госсекретарь Бейкер и мы, едва живые от усталости члены делегации, только что прилетели сюда из Дамаска. На следующее утро была запланирована встреча Бейкера с министром иностранных дел СССР Александром Бессмертных. Нас привезли на правительственную дачу, где раньше отдыхала партийная элита, а теперь царило запустение. Вечерело. Спотыкаясь в плохо освещенных коридорах, мы бродили по зданию в поисках своих апартаментов. Наконец я нашел свою комнату. Под потолком горела одна-единственная лампочка. Когда я попытался спустить воду в туалете, ручка унитаза осталась у меня в руках. Вода, сочившаяся из крана, так же отдавала серой и имела тот же красноватый оттенок, что и вода из минеральных источников, которыми славился Кисловодск. Обстановку нельзя было назвать комфортной, но я не спал уже сутки и мечтал только об одном: как можно скорее завалиться в кровать со скрипучим пружинным матрасом и наконец уснуть.
Но прежде нужно было передать госсекретарю тезисы для брифинга. Я спустился в его номер люкс, чуть более просторный и лучше освещенный, чем другие номера, но такой же обшарпанный. Дверь открыл дежуривший в коридоре охранник. Бейкер сидел за столом, погруженный в чтение газетных вырезок. На нем все еще была строгая белоснежная рубашка и неизменный зеленый галстук. Устало улыбнувшись, он жестом предложил мне сесть. О выносливости госсекретаря, всегда самым тщательным образом готовившегося к встречам, ходили легенды, но сейчас его силы явно были на исходе. Накануне он провел девятичасовую дипломатическую схватку с президентом Сирии Асадом, который, развалившись в мягком кресле, с наслаждением испытывал терпение Бейкера, пускаясь в пространные рассуждения об истории Сирии и региональных интригах и угощая госсекретаря чаем в количествах, способном сокрушить даже самый стойкий мочевой пузырь. Но Бейкер выдержал. Он не поддался давлению и не проиграл в Дамаске, но был вымотан этой беседой с Асадом.
Госсекретарь взглянул на принесенные мной бумаги. Круг вопросов, которые предстояло обсудить с Бессмертных, трудно было даже вообразить два года назад, в начале срока пребывания Бейкера на посту главы Госдепартамента. В материалах были пункты, касающиеся мирного объединения Германии осенью 1990 г., а также информационные заметки о будущем Советского Союза, которое становилось все более неопределенным, – сторонники жесткого курса боролись с реформаторами, жаждущие независимости главы советских республик осаждали Горбачева, а экономика находилась в состоянии свободного падения. Полным ходом шли исторические переговоры о сокращении ядерных и обычных вооружений. На Ближнем Востоке Бейкер добивался возможности воспользоваться плодами триумфальной победы над Саддамом Хусейном для проведения арабо-израильской мирной конференции, желательно при участии СССР.
Бейкер оторвал взгляд от бумаг, обвел глазами жалкую обстановку номера и спросил:
– Вы когда-нибудь видели такое?
Я ответил, что такого мне видеть еще не приходилось, и начал рассказывать про унитаз без ручки.
– Я не об этом, – сказал Бейкер, подавив смешок. – Я имею в виду мир в целом. Видели ли вы когда-нибудь, чтобы так много всего менялось в этом мире и с такой бешеной скоростью?
Я смущенно признался, что нет.
– Значит, время пришло, – сказал госсекретарь. – Держу пари, что, сколько бы вы ни проработали на дипломатической службе, такого больше не увидите.
Он оказался прав. За годы, проведенные на дипломатической службе, я повидал немало выдающихся людей и участвовал в решении многих серьезных проблем, но период работы в Госдепартаменте США под началом Бейкера был поистине уникальным. Такой концентрации блестящих государственных деятелей и судьбоносных событий, как тогда, я больше не видел. Конец холодной войны, мирный распад Советского Союза и успешное отражение иракской агрессии знаменовали собой новую эру в мироустройстве.
Президент Джордж Герберт Уокер Буш был достаточно опытен, чтобы быть готовым к происходившим в мире беспрецедентным переменам. Недаром он восемь лет провел в Белом доме в качестве вице-президента, а до этого работал директором ЦРУ и на дипломатическом поприще – сначала был представителем США в ООН, а затем – в Китае. Джим Бейкер – тонкий политик, ранее занимавший посты главы аппарата Белого дома и министра финансов, был его ближайшим другом. Брент Скоукрофт являл собой пример идеального советника по национальной безопасности – в тесном контакте с Бушем он активно и честно участвовал в управлении политическим процессом, опираясь на здравый смысл и свою человеческую порядочность. Пентагоном блестяще руководил Дик Чейни, прекрасно разбиравшийся в проблемах национальной безопасности и темных искусствах вашингтонских политиков. Пост председателя Объединенного комитета начальников штабов занимал Колин Пауэлл, который мог похвастаться не только отличными отзывами о своей службе в армии, но и опытом работы на посту советника по национальной безопасности при Рейгане.
В период неожиданных тектонических геополитических сдвигов огромный опыт и политическая дальновидность этих людей сослужили нашей стране хорошую службу. Естественно, у них были недостатки и просчеты, случались и ошибки, и разногласия, но в целом это была самая блестящая и сплоченная команда из всех, с которыми мне когда-либо довелось работать. Им выпало работать в особый период, когда история делала крутой поворот. Члены команды сумели трезво оценить возможности и пределы американского влияния. Они понимали, что превосходство США может привести к неоправданной самонадеянности и переоценке собственных возможностей, но в целом позитивно оценивали перспективы американского влияния на события на мировой арене, контроля над ситуацией или даже управления ею. Это была великолепная команда – такая, о какой могли только мечтать все последующие администрации.
* * *
Тем, что я оказался в кругу сотрудников Бейкера, я обязан своему бывшему боссу Деннису Россу. Во время президентской кампании Джорджа Буша – старшего он был его советником по вопросам внешней политики. Когда Буш выиграл выборы, Деннис решил остаться с Бейкером в Госдепартаменте, справедливо рассудив, что благодаря дружеским отношениям с президентом госсекретарь станет ключевой фигурой американской дипломатии. Как директор Группы политического планирования Госдепартамента США, Деннис отвечал за два ключевых направления – СССР и Ближний Восток. Однажды солнечным вечером в конце ноября, когда мы сидели на ступенях старого здания Исполнительного управления президента, он предложил мне войти в его команду в качестве заместителя. Я согласился, хотя, как обычно, не был уверен в том, что готов к новому повороту карьеры.
Джим Бейкер руководил Госдепартаментом, опираясь на небольшую сплоченную команду сотрудников, разместившихся на седьмом этаже в нескольких кабинетах, выходивших в знаменитый обитый панелями из красного дерева коридор. В одном конце коридора был кабинет заместителя Бейкера, ветерана дипломатической службы Ларри Иглбергера. Вечно взъерошенный, он курил одну сигарету за другой, никогда не стеснялся в выражениях и носил тесноватые костюмы в тонкую полоску, которые частенько трещали по швам. Бейкер поручил Иглбергеру управление рабочим процессом и, кроме того, рассчитывал, что тот поможет ему наладить согласованную работу с Брентом Скоукрофтом, давним другом Иглбергера и его коллегой по работе под началом Генри Киссинджера. В другом конце коридора сидел Боб Зеллик, ранее занимавший пост советника, а затем заместителя госсекретаря по международным экономическим отношениям. Это был талантливый, творческий и невероятно дисциплинированный работник, которому еще не исполнилось сорока. Именно в таком человеке и нуждался Бейкер в период, когда до истечения срока годности прописных истин, казалось, оставались уже не годы, а дни.
