В подходе Бейкера был элемент некоторого тщеславия и соперничества с Бушем. Действительно, Бейкер сыграл ключевую роль в создании коалиции для проведения операции «Буря в пустыне», а война стала звездным часом Буша. К нему было приковано внимание всего мира, за ним стояла вся мощь американских вооруженных сил. Теперь же у Бейкера появился шанс выиграть мирное сражение, продемонстрировав, чего может добиться американская дипломатия на пути, расчищенном военными. Какую иную задачу этот прирожденный решатель проблем мог считать более амбициозной, чем мирное урегулирование арабо-израильского конфликта?
Бейкера не слишком интересовали запутанные причины этого конфликта, равно как и история и культура региона. У него был на редкость избирательный ум: он умел воспринимать только ту информацию, которая была необходима для ведения переговоров и сглаживания противоречий. Кроме того, госсекретарь обладал способностью договариваться с самыми сложными личностями. Его убежденность в том, что лучше меньше обещать, но больше делать, чем наоборот, иногда негативно сказывалась на его популярности среди населения. Тем из нас, кто участвовал в мерах, направленных на достижение мира, он часто повторял, что «прежде чем начать ходить, надо научиться ползать, а прежде чем начать бегать, надо научиться ходить». Целью Бейкера на ближайшую перспективу было не заключение всеобъемлющего мирного договора, а использование сохраняющегося влияния США для запуска механизма, который впервые в истории привел бы Израиль и все заинтересованные арабские стороны к прямым переговорам, а также созданию инструментов поддержки этого процесса, который в конечном счете способствовал бы подписанию серьезных соглашений.
Госсекретарь задумал запустить процесс по двум направлениям. Такой подход был ориентирован скорее на Израиль, настаивавший на двусторонних переговорах с каждым из арабских противников в отдельности, чем на арабов, традиционно призывавших к созыву международной конференции, накладывающей определенные обязательства на участников. В качестве уступки арабам и другим представителям мирового сообщества процесс предполагалось начать со встречи всех заинтересованных сторон, которая стала бы началом переговоров, не накладывая на участников обязательства подписать конкретные итоговые документы. После этого планировалось провести серию двусторонних переговоров между Израилем и Сирией, Ливаном и делегацией, включающей иорданцев и официально не связанных с ООП палестинцев. В числе прочего конференция должна была привлечь внимание всех заинтересованных сторон, а также ключевых игроков на мировой арене к другим серьезным проблемам региона, связанным с нехваткой водных ресурсов, деградацией окружающей среды и экономическим отставанием. В соответствии с достигнутыми еще до войны в Персидском заливе договоренностями с Горбачевым, СССР должен был принять участие в финансировании конференции и последующего процесса.
Учитывая неудачный прошлый опыт общения с Шамиром, Бейкер считал, что главное – создать механизм, в такой мере отвечающий требованиям Израиля, чтобы израильский премьер-министр уже не мог отступить. Для этого госсекретарю нужно было убедить сирийцев умерить свою враждебность к Израилю и умаслить палестинцев, чтобы те смирились и приняли жесткие, вызывающее у них возмущение условия участия в конференции.
Вечером 6 марта, сразу после триумфального выступления Буша на совместном заседании Конгресса, Бейкер отправился в первую после войны в Персидском заливе поездку. Его стратегической целью была реализация концепции возобновления арабо-израильских переговоров, а с точки зрения тактики он намеревался получить, прежде всего со стран Персидского залива, долг, который те должны были заплатить США за подавление Саддама, а также показать Шамиру, что арабы готовы договариваться с ним напрямую.
Картина, представившаяся нашим глазам, когда 9 марта в первой половине дня мы приземлились в Эль-Кувейте, навсегда останется в моей памяти. Главный терминал аэропорта был обезображен артиллерийскими снарядами, повсюду валялись битое стекло и щебень. Когда мы полетели на вертолете на север, чтобы оценить ущерб, нанесенный иракскими войсками в ходе беспорядочного отступления, небо внезапно потемнело. Войска Саддама подожгли 500 кувейтских нефтяных скважин. Вокруг нас клубился черный дым, а воздух, казалось, загустел от сажи. Столбы пламени, вздымающиеся на горизонте, довершали апокалиптическое зрелище.
Визиты в другие страны прошли более спокойно. В Каире Хосни Мубарак бурно восхищался тем, как Буш и международная коалиция усмирили Саддама.
– Джим, – прогремел он через весь свой просторный кабинет, – я не думаю, что Шамира удастся уговорить, но лучшего случая не представится.
Израильский премьер проявлял настороженность, особенно в отношении предлагаемой конференции, и настаивал на том, что представители палестинской стороны должны входить в состав иордано-палестинской делегации и не быть связанными с ООП. Госсекретарь также встретился с 10 палестинцами с Западного берега реки Иордан и из сектора Газа. Беседа была весьма продуктивной. Группу возглавляли Фейсал Хусейни, представитель влиятельной семьи из Восточного Иерусалима, и Ханан Ашрави, ученая дама из Рамаллы. Появление этой женщины, участвующей в беседе в качестве светского и выступающего против насилия лидера, умевшего говорить как на языке улицы, так и на языке дипломатии, произвело фурор. Далее Бейкер сделал остановку в Дамаске, чтобы еще раз встретиться с Асадом, который был осторожен, но все же согласился участвовать в конференции. В Москве Бейкер получил подтверждение серьезной заинтересованности советской стороны в участии в спонсировании процесса. В ответ госсекретарь дал понять, что для этого СССР придется сначала полностью восстановить дипломатические отношения с Израилем.
Та, первая после кризиса, поездка продемонстрировала умение Бейкера повести за собой как региональных лидеров, так и своих подчиненных. Что касается последних, то он опирался на сплоченную команду специалистов по Ближнему Востоку, сопровождавшую его повсюду, пока он занимался челночной дипломатией в 1991 г. В команду входили Деннис Росс, главный советник Бейкера, и трое младших помощников: Дэн Керцер, Аарон Миллер и я. Мы прорабатывали множество вопросов для обсуждения на встречах, готовили оперативные материалы для его челночных поездок, писали тексты публичных заявлений и телеграмм. Маргарет Татуайлер даже пустила в обиход выражение «кухонный комбайн» – так она называла наши бесконечные обсуждения. Позднее той осенью оно попало в статью в The Washington Post, посвященную нашей работе. Это вряд ли способствовало упрочению нашей репутации как серьезных дипломатов, но, несомненно, выражение точно описывало скорость, с которой мы «перемалывали» проблемы, готовясь к серьезным дипломатическим мероприятиям.
Бейкер с самого начала понимал важность строительства доверительных личных отношений со сложными и весьма несговорчивыми региональными игроками. Ключевую роль играли Шамир, Асад и палестинцы. Выстраивая процесс в основном в соответствии с условиями израильского премьер-министра, Бейкеру пришлось немало потрудиться, чтобы преодолеть хроническое недоверие Шамира. Они были совершенно разными людьми – выдержанный, знающий свое дело техасский патриций, последовательно отметающий все возражения партнера, и стойкий ветеран израильской политики, за вкрадчивыми манерами которого таилась стальная твердость и бескомпромиссность, а также упорное недоверие к любому, кто пытался заставить его свернуть с избранного пути. Но даже сами, может быть, того не желая, эти два человека питали друг к другу глубокое уважение, без которого никогда бы не состоялась Мадридская мирная конференция.
