Не случайно для того, чтобы стать неожиданным преемником Ельцина, Владимир Путин несколько лет спустя сделал ставку на показательно жестокую и успешную вторую чеченскую войну. Чтобы понять причины злоупотреблений властными полномочиями и формирования атмосферы подозрительности и пассивной агрессивности в путинской России, следует вспомнить об унижениях, оскорблениях национальной гордости и беспорядках, которые нередко приходилось терпеть России ельцинской.
* * *
К моменту истечения срока полномочий администрации Джорджа Говарда Уокера Буша я служил в Вашингтоне уже восемь лет и прекрасно понимал, что мне очень повезло. Как правило, для того, чтобы дорасти до высоких постов в дипломатической службе Госдепартамента США, требуется по меньшей мере два десятилетия. Я же проделал этот путь менее чем за 10 лет и больше не стремился карабкаться по карьерной лестнице. Я хотел заняться оттачиванием профессиональных навыков и снова отправиться за границу.
Я хотел работать в стране, которая, по моему мнению, в 1990-е гг. представляла для американского дипломата особый интерес, – в России. Как только в Москве открылась вакансия советника-посланника по политическим вопросам, я решил не упускать шанс. Но Лису мое намерение не слишком обрадовало. Моя супруга любит приключения, но не такие, ради которых приходится жертвовать карьерой. К тому же, будучи специалистом по странам Азии, она привыкла к теплому климату и с трудом переносила холод и темноту. В конце концов, Лиса нашла выход, устраивавший нас обоих. Мы решили сначала отправиться в Германию, в Баварские Альпы, где я прошел бы продвинутый курс обучения русскому языку в бывшем Русском институте армии США в Гармише
[19]. К этому времени у нас с Лисой уже было двое детей – две чудесные маленькие девочки Лиззи и Сара, и мы были рады возможности немного отдохнуть и расслабиться всей семьей. Летом 1993 г. мы приехали в Германию, где целый год провели столь же беззаботно, как когда-то в дипломатической службе Госдепартамента.
В Гармише я был единственным дипломатом, изучающим русский язык. Остальные были офицерами ВС США. Все наши преподаватели были русскими эмигрантами. Среди них были и ветераны, работавшие в институте еще с 1950-х гг., и представители более поздней волны эмиграции 1970-х гг., когда евреям разрешили выезд из СССР, и даже несколько молодых специалистов, уехавших из России уже после распада Советского Союза. Мне нравились красота и богатство русского языка, и я быстро учился. Лиса проходила курс для начинающих в группе солдат войск специального назначения, из-за чего и по сей день подозрительно хорошо ориентируется в самых сложных российских военных терминах. В выходные мы путешествовали по Европе, совершали пешие экскурсии и использовали любую возможность, чтобы покататься на лыжах. В конце весны 1994 г. я две недели провел в простой рабочей семье в Санкт-Петербурге, в результате чего мой словарный запас значительно пополнился. Я даже открыл для себя совершенно новый пласт русского языка, а именно ненормативную лексику – все благодаря сыну моих хозяев, 18-летнему оболтусу, мечтающему стать рок-музыкантом, но не обладающего особыми музыкальными способностями.
В середине июля мы прилетели в Москву. До этого я много всего прочел о славном прошлом нашего посольства в России, а также наслушался захватывающих рассказов Джорджа Кеннана и Чипа Болена, служивших в Москве в те времена, когда в ней царил ужас перед сталинскими репрессиями. Обветшалое здание горчичного цвета располагалось на Садовом кольце, неподалеку от Москвы-реки и Министерства иностранных дел. С начала 1950-х гг. в нем помещалась канцелярия посольства. В случае пожара оно могло оказаться огненной ловушкой, к тому же было напичкано прослушивающей аппаратурой. В 1991 г. здание сильно пострадало от пожара, вызванного неисправностью электропроводки. Тушение огня агентами спецслужб, кое-как загримированными под пожарных, было незабываемым зрелищем.
Новое, недостроенное здание посольства, которое, как выяснилось позже, тоже было напичкано прослушивающими устройствами, установленными бригадой строителей, находилось в двух кварталах от старой канцелярии. Напротив главного входа стоял православный храм, в котором было напихано столько аппаратуры для прослушки и камер непрерывного наблюдения, что мы называли его «Нотр-Дам-де-Телеметри» или, как вариант, «храм Богоматери Всеслышащей». На другой стороне оживленной улицы, к западу от посольства, высился российский Белый дом, на котором еще виднелись следы разрушений, полученных девять месяцев назад, когда парламент попытался отстранить Ельцина от власти.
Послом США в России в то время был Том Пикеринг, служивший до этого послом в шести странах. Это был самый влиятельный карьерный дипломат, с которым мне когда-либо приходилось служить. Он живо интересовался всеми аспектами дипломатической работы. Посол лучше любого техника разбирался в хитрых устройствах, установленных в бойлерной посольства, и мог мгновенно решить практически любую проблему в любой области – от помощи американцам, наживших себе неприятности из-за неладов с российским законом, до решения вопросов большой политики и налаживания отношений с Ельциным. Пикеринг не очень хорошо говорил по-русски, что сильно его огорчало. Но быстрота реакции (и отличный переводчик) компенсировали этот недостаток, так что на практике он не слишком страдал от него.
Пикеринг никогда не выполнял инструкции Вашингтона механически, предварительно не обдумав вопрос. Он был убежден, что дипломатическое представительство – не почтовое отделение, где просто получают телеграммы с указаниями из высших инстанций. Этот человек считал, что он представляет в России президента США и ему платят не только за то, чтобы он информировал начальство о происходящих событиях, но и за то, чтобы он еще и предлагал собственные идеи и политические решения, и при этом в случае необходимости сначала действовал, а потом уже оправдывался. Единственной слабостью Пикеринга, о которой я могу рассказать, было пристрастие к быстрой езде по смертельно опасным российским дорогам. Восседая на заднем сиденье своего бронированного лимузина, он сгорал от нетерпения, желая как можно скорее добраться до места назначения и заняться делом. Посол постоянно указывал своему страдальцу-водителю, как надо ездить, то заставляя его мчаться по встречной полосе на улице с односторонним движением, то вынуждая совершать рискованные маневры, следуя примеру бесшабашных московских автолюбителей.
В дипломатической службе Госдепартамента не пишут учебников и инструкций. Отсутствие дипломатической доктрины или хотя бы систематизированных материалов всегда было недостатком нашего учреждения. В течение долгих лет, постигая тонкости профессии дипломата, я получал знания главным образом от своих великолепных наставников – блестящих дипломатов, дававших мне уроки мастерства ведения переговоров и руководства людьми. Новые поколения дипломатов учились на опыте предшественников, и у меня не было лучшего примера для подражания, чем Том Пикеринг.
