Вторая пересадка костного мозга не помогла королю. Хусейн снова отправился домой. Когда 4 февраля его самолет приземлился в Аммане, он уже был без сознания, жизненно важные органы начали отказывать. Напоследок король еще раз продемонстрировал мужество и упорство, которые не раз помогали ему и Иордании побеждать: он прожил на три дня дольше, чем предсказывали врачи. В телеграмме, отправленной в Вашингтон, я писал: «Даже будучи без сознания, король словно хотел показать, что только он сам – а не CNN, не взволнованные иностранные наблюдатели, не светила медицины, не кто-либо еще – имеет право решать, когда ему покинуть этот мир. Вся его жизнь была преодолением трудностей. Джон Фостер Даллес был всего лишь одним из многих людей, недооценивших Иорданию и ее короля. Не стоит забывать об этом, размышляя о будущем без короля Хусейна»
[50].
Король Хусейн скончался 7 февраля. Холодная и дождливая погода, которая стояла в те зимние дни, соответствовала настроению иорданцев. Я счел необходимым выйти из офиса на территорию посольства и побеседовать с нашими иорданскими сотрудниками, с каждым в отдельности и со всеми вместе. Страна переживала поворотный момент – возможно, самый серьезный в своей истории. Многие плакали. Я хотел, чтобы эти люди знали: они могут рассчитывать на нашу дружескую поддержку. Позже в тот день я снова беседовал с королем Абдаллой. Он скорбел, но сохранял самообладание. Будущий король готовился к церемонии, которую потом назовут похоронами века. По исламской традиции, тело его отца должно было быть предано земле не позднее чем через сутки после кончины.
Это было незабываемое зрелище. На церемонию приехали представители 75 стран. Чтобы принять в ней участие, президент Клинтон провел в воздухе всю ночь. Вместе с ним прибыла первая леди, а также экс-президенты США Джордж Буш – старший, Джимми Картер и Джеральд Форд. Это была самая наглядная демонстрация нашего уважения к усопшему, какую только можно было себе представить. Выразить столь же глубокое уважение к королю Хусейну прибыли и лидеры многих других стран. В тот день во дворце Рагадан можно было наблюдать удивительную картину. Нигде больше я не видел такого представительного собрания политических противников, многие из которых были в натянутых отношениях, временами переходящих в смертельную вражду.
В углу расположилась израильская делегация во главе с премьер-министром Нетаньяху, с опаской наблюдающим за Хафезом Асадом на другом конце зала. Здоровье сирийского лидера тоже оставляло желать лучшего, но, как ни странно, он охотно приехал в Амман, чтобы отдать дань уважения почившему представителю хашимитской династии, которому постоянно пытался напакостить. Неподалеку от израильтян можно было видеть лидера Исламского движения сопротивления (ХАМАС) Халеда Машаля, покушение на которого в центре Аммана за год до смерти Хусейна сорвалось благодаря усилиям «Моссад». Арафат дружески болтал с Мубараком. В отдалении стоял насупленный вице-президент Ирака Таха Мухил аль-Дин Маруфи. Он представлял здесь Саддама Хусейна, который не далее как месяц назад с присущим ему тактом публично обозвал короля Хусейна карликовым монархом. Один из сыновей Муаммара Каддафи беседовал с наследным принцем Саудовской Аравии Абдаллой, которого его отец замыслил вскоре убить. Из Лондона прибыли премьер-министр Великобритании Тони Блэр и принц Чарльз, из Парижа – президент Франции Жак Ширак.
Приехал и Борис Ельцин. Он был нездоров и казался потерянным. Российский президент стоял в углу, поддерживаемый двумя помощниками. Он тоже хотел отдать дань уважения королю Хусейну, а также полюбоваться удивительным собранием своих современников. Билл Клинтон беседовал с собравшимися, жал руки коллегам и утешал членов королевской семьи. К началу вечера несложная церемония похорон была завершена. Борт номер один вылетел в США, другие делегации тоже начали разъезжаться. Иорданцы остались одни. Им предстояло понять, как жить в этом сложном мире, где больше нет того единственного лидера, которого большинство из них знали всю свою жизнь.
* * *
В тот печальный день, когда хоронили короля Хусейна, я сопровождал президента Клинтона, пока он шел по взлетной полосе к борту номер один, на котором должен был лететь в США. Вдруг Клинтон отвел меня в сторону и сказал:
– В следующие несколько месяцев главное – завоевать доверие нового руководства страны. Я на вас рассчитываю. Поддержите иорданцев. Просто сообщите нам, что для этого нужно.
Президент не бросал слов на ветер, и в следующие два года Соединенные Штаты многое сделали для процветания Иордании. Я использовал весь свой опыт, накопленный за годы службы, и задействовал все свои связи в органах исполнительной власти и Конгрессе, чтобы привлечь внимание к этой стране и поддержать интерес к помощи иорданцам в критически важный для них момент. Я не пугал короля Абдаллу возможными грядущими трудностями, но использовал любую возможность, чтобы показать, что США – надежный партнер Иордании.
Я полагал, что это полностью отвечало нашим интересам. В телеграмме, отправленной в Вашингтон вскоре после восшествия короля Абдаллы на трон, я писал: «Мы серьезно заинтересованы в прочных партнерских отношениях с Иорданией – страной, расположенной в географическом и политическом центре Ближнего Востока. Если бы у нас не было такого партнера, мы должны были бы создать его»
[51].
Накануне похорон короля Хусейна президент Клинтон сделал публичное заявление, в котором подчеркнул, что верит в устойчивость экономики Иордании, и подтвердил, что обратится в Конгресс с просьбой предоставить стране дополнительную военную и экономическую помощь в объеме $300 млн. Он пообещал содействовать предоставлению помощи Иордании странами – членами «Большой семерки» и партнерами в Персидском заливе, в том числе принятию мер, направленных на ослабление бремени внешнего долга страны, достигавшего $7 млрд. Президент также сказал, что проработает вопрос о предоставлении дополнительной помощи с Всемирным банком и Международным валютным фондом. Президентский «вотум доверия» помог предотвратить падение иорданского динара, которого боялись чиновники в Аммане, и дал новому королю время для решения экономических проблем.
В последующие месяцы администрация США увеличила объемы льготных поставок пшеницы в Иорданию. Кроме того, были созданы новые особые промышленные зоны (ОПЗ). Товары, которые в них производились, получали свободный беспошлинный доступ на американский рынок – при условии, что доля затрат Израиля в их себестоимости составляла не менее 8%. (Примером таких товаров могли служить производимые в особой промышленной зоне на севере Иордании чемоданы и саквояжи, пластиковые ручки которых ввозились из Израиля.) К 2000 г. в особых промышленных зонах было создано около 40 000 новых рабочих мест. Были и более смелые начинания: например, мы дали Иордании отличные рекомендации, поддержав ее намерение вступить в ВТО, что и было сделано весной 2000 г. Это было первым и очень важным шагом в переговорах о заключении двустороннего соглашения о свободной торговле. В итоге Иордания стала четвертой страной мира (и первой арабской), с которой США заключили подобное соглашение.
