Той весной, когда обсуждалась спецоперация по уничтожению бен Ладена, Хиллари Клинтон как-то ближе к вечеру позвонила мне и попросила спуститься к ней в кабинет. Ее занимал вопрос не о бен Ладене, а о преемнике Джима Стайнберга, который только что решил покинуть должность первого заместителя госсекретаря. Широко улыбаясь, Хиллари Клинтон сразу перешла к делу.
– Я хотела бы, чтобы место Джима заняли вы, – сказала она. – Я вам доверяю, президент вам доверяет, и все в этом здании вам доверяют. Я была бы весьма признательна, если бы вы согласились на мое предложение.
Я улыбнулся в ответ. Я был немного удивлен, но польщен. Я сказал, что на этот пост обычно не назначают карьерных дипломатов
[115].
– Я знаю, – ответила Клинтон. – Но вы – правильная кандидатура, и мне нравится сигнал, который посылает ваше назначение.
Я быстро принял предложение госсекретаря. Это был вотум доверия не только мне, но и всей дипломатической службе Госдепартамента.
Моя работа на посту заместителя, а затем первого заместителя госсекретаря дала мне возможность принять участие в решении практически всех проблем американской внешней политики. Бывали дни, когда это было похоже на одновременную сдачу 10 экзаменов по 10 различным предметам, одни из которых я знал хорошо, а другие – не очень. Я замещал госсекретаря на встречах министров иностранных дел; когда Хиллари Клинтон упала в гараже Госдепартамента и сломала руку, я в последний момент отправился вместо нее в Италию, на совещание на уровне министров в рамках «Большой восьмерки»; позднее я сопровождал президента на саммите «Большой восьмерки» в Москве. Я провел немало времени на Капитолийском холме, давая свидетельские показания и выступая на консультациях, и побывал во многих уголках земного шара, от Африки и Латинской Америки до Балкан и Юго-Восточной Азии. Естественно, одними проблемами я занимался больше, другими – меньше. Но главной проблемой, ради решения которой велась наша игра вдолгую и которая служила двигателем возрождающейся американской дипломатии, была проблема управления меняющимися отношениями с ведущими державами, и прежде всего с Индией, Китаем и Россией.
* * *
От Джорджа Буша – младшего Обама унаследовал зарождающиеся партнерские отношения с Индией. Эта самая большая демократическая страна в мире, которая вскоре должна была стать и самой населенной, в начале 1990-х гг. приступила к экономическим преобразованиям и теперь быстро продвигалась вперед. В то же время она по-прежнему оставалась страной контрастов. Сотни миллионов индийцев сумели преодолеть бедность и влиться в новый средний класс, но большинство населения все еще существовало менее чем на $2 в день, было лишено возможности пользоваться канализацией и не имело регулярного доступа к электричеству. В высокотехнологичных отраслях начинался бум, но инфраструктура разрушалась, проблема загрязнения природной среды и перенаселенности городов становилась все острее. Реализации смелых планов развития страны препятствовала закрытая, коррумпированная и чрезвычайно забюрократизированная политическая система. Что касается притязаний в области международных отношений, то Индия порой страдала от раздвоения личности, будучи не в силах справиться с противоречием между будущим, требующим более активной и гибкой роли страны на мировой арене, и прошлым, тащившим индийскую дипломатию в болото схоластических споров с другими неприсоединившимися государствами, брошенными на произвол судьбы и всеми забытыми после окончания холодной войны. Реальная политика в течение последних двух десятилетий была обращена на восток – в ближайшем будущем Индия намеревалась занять достойное место в огромном азиатском регионе. Когда Обама занял свой пост, она по-прежнему этого хотела, но практически ничего не делала для достижения цели.
В чем администрация Джорджа Буша – младшего действительно колоссально преуспела, так это в укреплении американо-индийских связей, которые начали формироваться еще на последнем этапе работы администрации Клинтона. Видя исторические возможности, связанные с набирающей силу Индией, Джордж Буш – младший в начале своего второго президентского срока сделал на эту страну серьезную стратегическую ставку. Он решил перерубить самый тугой узел в наших отношениях с Индией. Речь шла о ее ядерной программе. Решение Индии не подписывать Договор о нераспространении ядерного оружия (наряду с Пакистаном, Израилем и КНДР, которая подписала договор, но потом в 2003 г. отозвала свою подпись) и ее отказ поставить свои ядерные объекты под гарантийный контроль Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) в течение многих десятилетий создавали непреодолимые формальные и практические препятствия для установления более тесных связей с этой страной.
Джордж Буш – младший считал, что вывод Индии из изоляции в ядерных вопросах имел бы огромное значение для американской стратегии. В результате летом 2005 г. президент США и премьер-министр Индии Манмохан Сингх объявили, что между двумя странами достигнуто взаимопонимание по ключевым вопросам. Индия должна была попытаться разделить военные и гражданские ядерные объекты и поставить последние под самые строгие международные гарантии в рамках так называемого Дополнительного протокола; обеспечить внедрение надежных систем контроля над экспортом, отвечающих требованиям Группы ядерных поставщиков (ГЯП)
[116], и не передавать технологии обогащения урана и переработки ядерных отходов государствам, не располагающим ядерным оружием, и сохранить односторонний мораторий на испытания ядерного оружия. США, в свою очередь, должны были адаптировать национальную и международную правовую базу к реалиям ядерной программы Индии и ее обязательствам действовать ответственно.
Это была непростая задача. Оставались вопросы относительно того, в какой степени Индия будет согласовывать свои действия с нами; насколько серьезно ее особое положение скажется на ядерной дипломатии в частности и на режиме нераспространения ядерного оружия в целом и оправдает ли экономический эффект для американской ядерной отрасли затраченные нами усилия и поднятую шумиху. Сторонники Ядерного соглашения – Договора о ядерном сотрудничестве в гражданских отраслях между Индией и США – преувеличивали ожидаемые выгоды и преуменьшали риски; противники, наоборот, преувеличивали риски и преуменьшали выгоды. Последних жестко критиковали индийские должностные лица, называя их «ядерными аятоллами» и обвиняя в том, что фанатичная приверженность режиму нераспространения ядерного оружия мешает им увидеть более широкие возможности. Однако с точки зрения долгосрочных стратегических инвестиций решение Буша было смелым и разумным. Оно создавало предпосылки для устранения препятствий на пути стратегического партнерства, которое стало бы огромным активом в условиях грядущего «Тихоокеанского века». Оно имело и оборотные стороны, но потенциальные проблемы поддавались контролю. Ожидаемая отдача была немалой, хотя и не мгновенной. В дипломатии никогда нельзя быть в чем-то полностью уверенным, но эта ставка стоила того, чтобы ее сделать.
