– Мы вас предупреждали, – приподняла брови блондинка, – вы ещё слабы.
– Почему я слаба? – каждое слово давалось с трудом и отстукивало в висках.
– Ну как же? Мы взяли каплю света истинной любви, чуть-чуть обессилив вас. Самую малость.
Каплю? Самую малость?.. Я чувствовала, что меня отжали, как простыню в сушильной машине на двух тысячах оборотов.
– Подождите, – я потрясла головой, наводя фокус, – вы забрали деньги, свет и ничем не помогли?..
– Мы бы рады помочь, – зелёные глаза брюнетки потемнели, в голосе появилась угроза, – но не можем. Мы не помогаем… чудовищам! – Последнее слово она буквально выплюнула. И передёрнулась.
– Вы же заботитесь о природе, – я искала ходы к их логике, о сердце речи не было. – Одна из ипостасей моего любимого – волк. Вы допустите гибель животного?
– Фу-фу-фу! – замахала ручкой блондинка. – Мне дурно от одной мысли о волках. Они ужасные создания, отвратительно пахнут, хищные и, главное, беспринципные.
Кто бы говорил…
– Тогда верните свет истинной любви. – Я встала, держась за кушетку.
– Совершенно невозможно, – решительно отмела мои претензии рыжая. – Он пойдёт на множество добрых дел. Мы сотворим из него эликсир для молодых фей, чтобы они вдохновлялись истинной любовью.
– И будет плоду, что от камня меду…
– Какому плоду?..
– Если они ваши ученицы, ничего не получится. Лучше сразу вылейте в канаву.
– Вы нам дерзите? – сузив глаза, спросила блондинка.
– Будете дерзить, накажем, – присоединилась к ней рыжая.
– Это вы от своего волка набрались? – Брюнетка угрожающе поигрывала палочкой.
– Верните меня обратно к Доральду, откуда взяли.
– С какой стати? – нахмурилась брюнетка, вокруг неё сверкали искры.
– По Федеральному закону ФЗ-214
[16], статья одиннадцать, пункт три.
Дома прокатывало. Почему бы не попробовать?
Феи переглянулись.
– Вплоть до пожизненного в магической тюрьме. С блокировкой силы, – добавила я.
– Так и быть. Вам повезло, что мы добрые феи.
Ну да, бывают же ещё злые. Даже представить себе не могу.
Обратное путешествие было стремительным и более жёстким, феи постарались. Очнулась я на полу возле топчана, рядом стоял Доральд с веником.
– Как же вы, сударыня, заставили этих грымз переправить вас сюда? – удивился он. – Обычно все добираются от них сами, месяца два на перекладных, а ещё и суток не прошло.
– Пригрозила законом.
– Каким?
– Об участии в долевом строительстве.
Доральд состроил серьёзную физиономию.
– Я всегда говорил, знание законов очень облегчает жизнь.
– Точно.
Он принёс воды. У меня тряслись руки и жутко болела голова.
– Не пойму, – волшебник внимательно приглядывался ко мне. – Они должны были забрать свет.
– Они и забрали. – После стакана холодной воды я чувствовала себя получше. – Целый графин. На эликсиры.
– Где же забрали, если вы продолжаете светиться? Вы ещё любите вашего Вольфрама? До сих пор?
– А что изменилось-то?
– Похоже, ничего. Сколько же у вас света? Я встречал подобное лишь в старинных сказках о неземной любви!
Что-то я не припомню таких сказок. Наверное, они изъяты цензурой от греха подальше, а то не уснут не только дети, но и взрослые. Или все будут орать во сне.
– Доральд, извините, я не вижу моего рюкзака.
Он подслеповато прищурился. Думаю, слово «рюкзак» было ему непривычно.
– Дорожный мешок.
– А разве вашему мешку не приделали ноги феи?
– Нет, его там не было.
– Ну, тогда не знаю. – Он продолжил подметать, подняв тучу пыли. Очень старательно.
– Он должен быть здесь. – Я закашлялась. Что-то красное просвечивало через щель в стене.
– Не трогайте мои вещи! – сорвался на визг волшебник, закрывая тщедушным тельцем неприметную дверь.
Я отпихнула его из последних сил.
– Фасончик не слишком смелый? – Я вытянула платье разбойницы. Содержимое моего похудевшего багажа было засунуто в стенной шкаф. – Как вам не стыдно, Доральд! А ещё – добрый волшебник. Хуже фей.
– Я не добрый, – он отставил веник, как трость, а правую руку упёр в тощий бок, – я – справедливый. И претендую на компенсацию. Во время вашего визита меня ограбили. – Он выпятил нижнюю губу.
– Меня тоже. В этом доме, заметьте. По чьей же вине? И чуть не убили. Кто здесь претендует на компенсацию?..
Он недовольно уставился в окно.
Я собрала пожитки и сухо попрощалась в дверях:
– Всего хорошего, господин справедливый волшебник.
И поковыляла.
– Вам стоит поговорить с пророчицей Люсиндой Чёрной! – крикнул мне в спину Доральд, когда я хлопала по крупу разбойничью лошадь: три длинных хлопка и один короткий.
Вероятно, он был не безнадёжен.
Ужасно хотелось есть. Проходя мимо пекарни, я с трудом удержалась от обморока: запах горячего хлеба – испытание не для голодных. Денег не было, поэтому побыстрее свернула за угол. И врезалась в здоровенного парня в белом колпаке и белой куртке, который вынес из задней двери большую корзину, полную хлеба. Кучка оборванцев уже поджидала. Стоило ему поставить корзину на землю, они налетели голодными воробьями, отпихивая друг друга.
– А ну, не драться! – осадил их парень басом. – Давай по порядку.
Я пристроилась к очереди, боясь, что не хватит, но мне достался чёрствый батон, посыпанный чем-то вроде кунжута.
Только я отошла от пекарни, кто-то дёрнул за юбку. Оглянулась, передо мной стояла маленькая худенькая девочка в обносках. Она протянула грязную ручку.
– Прошу вас, госпожа, хотя бы кусочек.
В нескольких шагах от неё девочка постарше обнимала мальчика, ровесника малышки.
Господи! Куда я попала?!
Я отломила себе краюху, остальное отдала детям, погладила спутанные светлые волосёнки и поплелась прочь, размазывая слёзы.
Где ты, Вольфрам? Подай знак, отзовись скорее. Мне не выжить в твоём мире.
Через квартал меня догнала старшая девочка из нищей троицы.
– Госпожа, спасибо! Вы нездешняя? Может, подскажу чего?
– Знаешь пророчицу Люсинду? Как её найти?
