– Училась, потом работала. Дворцы украшала, богатые дома.
Она посмотрела на меня, словно на полоумную.
– Ну и занятие! Грабить, как мой бывший, – ещё понимаю. Но украшать!..
– А что ты будешь грабить, если никто не украшал?
– Хм… Тоже верно.
– К тому же часть моих клиентов, кажется, тоже кого-то грабит…
* * *
К обеду прибыл Клык, как и обещал. В ужасном насморке и с перевязанным горлом.
– Вот ведь зараза, – ворчала ведьма, подавая ему кружку отвара. – Не кашляй тут!
– Благодарствуйте – госпожа ведьма – подданство – возраст – имя – фамилия, – без пауз и на одной ноте прохрипел разбойник.
– Московия. Двадцать восемь лет. Симона Троицкая.
– А?
– Симона Трой.
* * *
– Как называется ваше королевство? – спросила я ведьму, когда Клык ушёл. Я уже неделю жила непонятно где.
– Тимер, будь он неладен. Дрянь местечко. Даже короля нету. Одна шибанутая королева. Мужика своего до Кондратия довела, в ящик сыграл. Ой, волосья драла! Ой, голосила: «На кого ж вы нас покинули? На кого ж оставили?» Раньше надо было спрашивать, чего тебе покойник-то скажет? Теперь мечется, нового ищет. Расстаралась вся! Не жрёт, поправиться боится, уже ветром сносит. Кто б намекнул ей: тощая корова – всё едино не газель. Что ни день, иностранных послов принимает. Балы да охоты. То ножку подвернёт, то с лошади свалится. Некультяпистая. И толку от её стараний – ноль. Идиотов таких больше нет, жениться на ней, да и сынок подрос, зверьком на женихов зыркает, того гляди – прирежет. Короче, хуже Тимера только Ордэс.
* * *
На следующее утро, в самую рань, я стояла у посольства Ордэса. В очереди к окошку «Маги» было человек десять, а две другие – к «ПМЖ» и «Трудовому найму» – вились вокруг здания неутомимыми змейками. После восьми стража перекрыла проход во двор посольства. Меня отпустили со справкой, обещавшей рассмотреть моё заявление на соискание должности мага-растениевода в течение недели.
По пути из посольства я решила навестить пророчицу, но до её дома не дошла: в начале переулка собралась толпа.
– Ой, бедолага! Чай, не выдюжит!
– Как его приложило-то, болезного!
– Да… Четверо детишек останется.
– Где ж лекарь-то? Когда за ним послали, а всё нет…
За спинами зевак ничего не было видно.
– Что случилось? – обратилась я к пожилому мужчине в фартуке и с молотком.
– Каменщика завалило. Стену подправлял, а кладка старая. Говорил он хозяину, сломать надобно да новую построить, а тому денег жалко. Мол, эту подправь, новую и дурак положит. Доподправлялся.
– Пропустите! – раздался высокий визгливый голос.
– Лекарь пришёл. – Собеседник сплюнул: – Впустую.
– Почему впустую?
– Целитель нужен, маг.
– Так позовите!
– Не придёт он, денег у каменщика нет. Магия – она денег стоит.
– Что ж делать-то?
– Гроб заказывать.
В тот же миг переулок огласился громким криком – прибежала жена каменщика, совсем молодая светловолосая женщина с младенцем.
– Муженёк любезный, соколик мой ненаглядный, не оставляй нас! Как же мы без тебя? Дети малые…
От её причитаний разрывалось сердце.
– Ничем не могу помочь, – лекарь протёр полой круглые очки, водрузил обратно на хрящеватый нос и ушёл.
Толпа начала разбредаться.
– Надо отвезти его домой, – сказал кто-то.
Каменщик не приходил в сознание. Его сгрузили на телегу, за которой шла безутешная почти вдова и ещё пара человек.
– Сударыня, – я тронула за плечо плачущую женщину. – У пророчицы Люсинды есть волшебное зелье, она добрая девушка, я уговорю её поделиться с вами.
Несчастная подняла на меня полубезумный взгляд.
Я вошла первая и шепнула ошарашенной пророчице:
– Тихо, я тебе после объясню.
Следом втащили каменщика и уложили на пол.
– Выйдите все, и жена тоже. Постойте на улице.
Задёрнула окна.
– Что ты хочешь делать? – испугалась Люсинда.
– Прошу, молчи. Дай чистый нож, а лучше прокали его на огне. И приготовь бинт.
Надрезала ладонь и едва не заорала: больно было неимоверно! Разжала умирающему рот.
Люсинда побелела от ужаса.
Через несколько секунд каменщик с хрипом вдохнул, но в себя не пришёл. И снова затих.
– Он умер? – Пророчицу трясло.
Я приложила пальцы к сонной артерии.
– Живой. Дай чем-нибудь рану замотать.
Потом жена спасённого стояла на коленях перед пророчицей и рыдала.
– Ведьме ничего не говори, – предупредила я Люсинду. – А то оборётся.
– Симона, объясни, что это было?
Пришлось объяснить.
– Ой-ой-ой, – заныла она, – как мне это не нравится. Предчувствие такое… Давай кости кину.
Она кидала кости и охала.
– Не томи, подруга.
– Кости предрекают испытания и опасности. Я боюсь за тебя! – Она чуть не плакала.
– Нашла чего бояться! Мне без опасностей кусок в горло не лезет, а без испытаний я спать не могу. Заканчивай хныкать. Всё, пора. Завтра зайду.
По возвращении к ведьме я прятала руку в кармане. Та глянула сурово, но промолчала.
* * *
Через три дня прилетел почтовый голубь с приглашением посетить посольство для получения въездных документов. В Ордэсе новоиспеченного «мага-растениевода» ждало собеседование, обещавшее быть «серьёзным».
Я пошла попрощаться с пророчицей. Она встретила меня опухшим от слёз лицом.
– Ты кого-то хоронишь, что ли?
– Нет, нет! – Она начала вытирать слёзы, щёки покраснели ещё больше. – Но мне страшно. Я на картах разложила: выпала решётка, разбитое зеркало, король и бутылка вина… Вроде как – король пьяный. Который в прошлый раз, но пьяный. А вот вместе – не знаю… – Она залилась слезами.
– В твоём раскладе самое неприятное – решётка. Зеркало и пьяного короля я как-нибудь переживу. И решётка – это же не всегда плохо. Бывает, к примеру, вентиляционная решётка.
Люсинда округлила глаза.
– Ветряная?
Переводчик старался как мог.
– Например. Ещё… Э-э… – Я вспомнила решётку радиатора, но не рискнула. – Решётка под матрац. – Пророчица нахмурилась. – Да много всяких неопасных решёток.
Мы обнялись.
