– Почему бы тебе не погадать и не успокоиться? – спросила я. – А, Рыжик? – мне понравилось её домашнее прозвище.
– Боюсь, – призналась она. – Вдруг исполнится.
Перед сном мы пошли прогуляться. Деревня была чистая, ухоженная, богатая. Цветы в палисадниках, разноцветные скамеечки перед домами с белёными окнами, фонари, столики у таверны на площади. Принарядившиеся к вечернему моциону жители рассматривали меня с любопытством, не стесняясь. Взгляды, устремлённые на пророчицу, надевшую красное разбойничье платье, были ещё экспрессивнее.
– Для всех девушек и их семей я – враг номер один, а для парней – сахарная косточка. – Она поминутно улыбалась и кланялась, ей улыбались в ответ, но под улыбкой у каждого второго угадывался припрятанный кактус. – Когда жила в городе, внимания никто обращал, а тут – звезда! Вон та баба, – она растянула румяный ротик: «Как поживаете, матушка Тук, а ваш сынок? Всё кашляет? Ох, сочувствую…» – распускает сплетни, будто я бросила мужа с годовалым младенцем! Представляешь? Кикимора болотная.
– Ты гардероб сменила, помнишь? Оденься в свою хламиду.
– Ага, и меня сожгут. Обвинят в чёрной магии. Там было спокойнее. Как ни странно…
Уже лежа на широкой перине и почти погрузившись в сон, я получила тычок в спину.
– Давай погадаем. Всё равно не усну.
Рыжик проверила занавески и ставни («А то шляются всякие!»), вынула из сундука толстую книгу, мешочек с кубиками навроде игральных костей и лист бумаги.
– Слушай сюда, – сказала она. – Это специальные кости, для очень особенных случаев. Гадать самой гадалке есть смысл только на них, больше ничего не действует. Значит, я кидаю, записываю код, а ты ищешь его в книге.
– Принято.
Она сцепила пальцы.
– Что сейчас делает мой суженый?
– Не проще спросить, кто он такой и где находится? – шепнула я.
– Не проще, – строго отрезала пророчица. – Книга не любит прямых вопросов.
– Почему?
– Ну… Может, ей скучно.
Она долго и старательно трясла кости, потом срисовывала хитрые закорючки на них, потом показала рисунок.
Я нашла в табличке выпавшую комбинацию. Ещё немного поисков и!..
«Он спит».
– Чего он спать завалился в такую рань? Деревенский, что ли? – недовольно буркнула она.
И ещё раз бросила кости.
«Выпил лишнего», – ответила книга.
– Ой, ну я так и знала, – скуксилась пророчица.
– Погоди переживать. Допустим, он на юбилее был. Или на крестинах.
Она снова потрясла кости.
– Что он делал сегодня?
«Сажал капусту».
Пророчица упала на кровать и минуту лежала неподвижно.
– Господи, кто сажает капусту осенью? Он ещё и дурак! – Она совсем расстроилась.
– Может, это озимая капуста? – предположила я. – Такая бывает?
– Будешь гадать на чудовище?
Я прикусила губу.
– Буду.
Зажмурилась и постаралась успокоиться.
– Зайди издалека, – посоветовала пророчица. – Так надёжнее. Вслух произносить необязательно.
Я взяла в руки мешок.
Кости легли рядом, образовав правильный круг.
– Симона, смотри внимательно, нечего не перепутай. Любая ошибка влияет на предсказание.
С замиранием сердца и почти не дыша я открыла нужную страницу, но прочитать не хватило духу. Слова расплывались.
– Не могу.
Сунула книгу ей, она пробежала глазами строчку с оттиском моего ногтя.
– Жив.
Теперь мы обе рухнули на кровать.
– Опиши его, – попросила она.
– Ну… Высокий, широкоплечий. Прямые волосы по шею, густые, чёрные, с лёгкой проседью.
– Старый? – удивилась пророчица.
– Нет, но и не молодой.
– Это ничего, – она поспешила загладить свою оплошность. – А глаза у него какие?
– Серые, как пепел. Ресницы длинные.
– А лицо?
– Узкое.
– А губы?
– У него красивый рот. И подбородок.
Я не сказала ей, что мне бесконечно хочется дотронуться до его губ, обвести пальцем их гордую линию, задержаться на них взглядом. Об ином я даже не мечтаю.
– Брови?
– Средние, не слишком широкие, но и не тонкие.
– А нос?
– Прямой.
– Большой? Не люблю носатых. Ой, прости! Может, ты любишь…
Я давно не задумывалась, каких я люблю. Последние года четыре я не любила никаких, правда, периодически с кем-то несерьёзно встречалась, отзываясь на настойчивые ухаживания. Несколько ничего не значащих свиданий – кино, театр, кафе – и запрет на входящие звонки чересчур упрямых абонентов. Неупрямые после пары отказов отваливались сами.
Алексей и Глеб пошатнули мою веру в мужчин, благодаря отцу она рухнула окончательно. Он всегда представлялся мне сильным и надёжным, флагманом семейного флота, а вышло, что в лучшем случае он – баржа на буксире.
– Нет, нос скорее средний. Прямой с тонкими крыльями.
– А волосы почему короткие – простолюдин?
– Вроде бы он принц. Может, их колдун отрезал?
– Вот чудовище! – возмутилась пророчица. – Ой. Опять не то ляпнула.
Мы легли спать. Я вспоминала, вспоминала… Серые глаза, тёмные волосы, нос как у Камиля Лакура. Я никогда не видела настоящего Вольфрама и не успела узнать у Доральда, сохранился ли где-то портрет моего принца. Или волшебник хотя бы слышал о его внешности. Может, злой колдун изменил её безвозвратно? И, вернув человеческий облик, он никогда не станет прежним. Каким же ты будешь? А вдруг маленьким гномом с толстыми пальцами и кривыми ногами? Или большеухим, смешным и с тонкой шеей? Благородным добрым уродцем. Что, если я не нужна тебе? Никакому. И все мои сарабанды и сонаты – игра воспалённого воображения? А ты живёшь где-то спокойненько. Никто не прислал мне телеграмму: «SOS! Спаси, погибаю!» Я даже не знаю, как тебя зовут! Но ради тебя я бросила привычный мир, друзей и родных, скитаюсь нищенкой, режу себя, заливаюсь собственной кровью, не сплю сутками, сижу в темницах, стираю кожу кандалами. И собираюсь пойти к местному Волан-де-Морту и одновременно – сумасшедшему борцу за правду. А он меня спросит: «Много ли врала, голубушка? Обманывала, запутывала. Мозги пудрила. Не пытайся юлить! Всё вижу! Как тройку по географии в журнале стирала, как на свидание с Танькиным Димкой бегала, как на экзамене списывала… От гаишника в переулок ныряла, накладную вместо заказчика подписывала. И за это…»
Силы мои кончились, я уснула.
