Кажется, что-то начало проясняться.
– Все были так потрясены её светом, что короля отпустили. И он удивительным образом исцелился не только от военных ран, но и от неизлечимой наследственной болезни. Здесь направо, пожалуйста. Дальше был настоящий детектив! Королеву похищали, отбивали у похитителей, Бенедикту объявляли войну с требованием выдать жену, обменять её на земли, на Джаварское озеро, кстати, крупнейшее на континенте. Предлагали драгоценные камни по весу Ромильды, а она была довольно рослой дамой. В стране революция, голод! Бенедикт чуть не согласился. Ужас, ужас, что творилось!
– А чем всё закончилось?
– Развязка самая загадочная! Королева исчезла. Осторожнее, тут ступенька. На подписании мира с последними напавшими на Алсар, кажется это были джумирийцы, вокруг неё разлилось мерцание, и… она пропала. Предполагали, будто бы её забрал могущественный чародей в совершенно недоступный нам мир. Из-за колебаний Бенедикта. Истинная любовь не прощает сомнений! История Ромильды легла в основу разнообразных художественных сюжетов – поэмы, песни, романы. А сколько живописных полотен! Вот мы и пришли. В этом шкафу собрано всё об истинной любви – от академических трудов и диссертаций до детских сказок.
– Спасибо. Но я бы с удовольствием выслушала ваши рекомендации. Хотелось бы что-то поближе к действительности.
– Ну… Тогда… – он задумался, – Антон Андариус. Чётко, конкретно. Обзор суждений с критикой и комментариями. И слог очаровательный!
– Очень вам благодарна, господин Кирри!
Автор мне попался с чувством юмора. Он язвительно высмеивал создателей притянутых за уши теорий, бессовестно подводивших под них доказательную базу. Чего там только не было! Свидетели, явно не в своём уме, неожиданно всплывшие пророчества, которых никто не помнил, толпы исцелённых и околонаучные изыскания без малейшего проблеска логики. Андариус злобствовал и потешался, я мысленно вычёркивала очевидный бред. В сухом остатке было: истинная любовь, откуда бы она ни бралась, с одинаковой беспощадностью поражала жертв обоих полов, но её свет всегда исходил от женщины, человеческой или нечеловеческой природы (там, где реальность наполнена магией, встречается всякое!), готовой без сомнений умереть за любимого мучительной (с примерами!) смертью, отдать ему имущество, тело, душу, согласиться жить в невыносимых условиях с третьим, часто ненавистным, лицом, как правило – тираном и деспотом, лишь бы спасти драгоценную половину от грозящей опасности. Свет проникал во множество миров, накалывая их, как иголка – слои папиросной бумаги. И на него, подобно бабочкам, слетались все кому не лень, обладающие магическим даром: из любопытства, погреться, прикарманить, исследовать механизм. Убить. А что? Светят тут…
Каждая носительница, кроме света, имела некий волшебный талант – способность врачевать людей и существ, благотворно воздействовать на растения, животных (в государственных масштабах) или на стихии, но никто из них не был чародейкой в привычном смысле слова. Эти таланты проявлялись весьма причудливым образом. Тамрин Санварской стоило опустить свою косу в воду – стихал любой шторм, озёра очищались от водорослей, а реки наполнялись рыбой. Клелия-Дубравница всю страну засадила лесами, прекратив засухи и существенно улучшив климат. Анита Милосердная остановила две страшнейшие эпидемии и пресекала сезонные вспышки простудных заболеваний. И так далее. Магистр Боррад – его труд я еле дотащила до стола – упомянул манускрипт, в котором рассказывалось о носительнице света с магическими слезами. Якобы она могла вылечить ими любой недуг. Даже не знаю, что хуже: резать себя или постоянно рыдать?.. Впрочем, никаких подтверждений её дара он не нашёл.
К большинству «озарённых» судьба не слишком благоволила, преподнося им тяжкие испытания, часто завершавшиеся свадебным королевским пиром, что объяснимо: в любом мире сокровищами владеют монархи. Кстати, истинная любовь обычно вспыхивала к представителям королевской крови. После пира всё продолжалось по накатанной: штормы, леса, эпидемии. А ещё – похищения, заговоры, нападения. Иногда убийства. Соответственно, вышеуказанная мучительная смерть и невыносимые условия тоже присутствовали. Изредка, но попадались. Жизнь вдали от предмета любви истощала «озарённых» и несла им медленное угасание. В прямом и переносном смысле.
«Но разве это имеет какое-нибудь отношение ко мне? Любовь любовью, но не свечу ли я чем-то другим? Например, искренней дружбой или благородными намерениями. Романтическими ожиданиями, в конце концов. А может, подобно планетам, которые прикидываются в далёком космосе настоящими звёздами, я свечу фальшивым отражённым светом? Как Люся Окулова – красными подметками липовых Louboutin. Пока люди не поняли, что звёзды мерцают, они принимали фальшивки за чистую монету. А ведь, похоже, здесь ещё слабо исследовали феномен истинной любви. Из-за ограниченности опытного материала…»
Мои размышления над очередным увесистым томом прервал грохот и последовавший за ним вопль.
– Ваше высочество! – укоризненно произнёс старший библиотекарь, глядя в проход между стеллажами. – Я мирюсь с тем, что вы сидите тут ночами, но уснуть средь бела дня! Свалиться с полки и уронить ценнейшие книги! Никуда не годится.
– Извините, сударь! Я не хотел!
Из прохода выбежал высокий черноволосый юноша, бледный и растрёпанный. Торопливо поклонился библиотекарю и мне: – Простите, сударыня, что потревожил! – и припустил к дверям.
– Молодёжь… – улыбнулся старик.
* * *
– Завтра, – сказал Вэллард, – наша помолвка. Я бы сразу женился на тебе, но не хочу нарушать традиции. Это плохой пример для подданных.
Он оглушил меня своими словами.
– Прошу, не торопись! – взмолилась я. – Подумай. Ты спас мою жизнь, я благодарна. Но не могу выйти за тебя. Ты – мечта любой женщины. Но я не могу…
– Я и не тороплюсь, – прервал меня дракон. – И дам тебе столько времени, сколько нужно.
– Но за это время умрёт моё чудовище! Отпусти, умоляю. Зачем тебе жена, которая любит другого? – Я упала перед ним на колени.
– Ты изменишь свои чувства. Обещаю. – Он гибко наклонился ко мне и невозмутимо поцеловал в макушку.
«Готова на мучительную смерть»?.. Кто знает…
* * *
Меня разбудили рано утром. И всё было предсказуемо: купание в воде с цветочными лепестками, новое платье из тканей, которые так любит ветер. Позвякивающие при каждом шаге украшения на шее, руках и ногах, умащённых ароматными маслами.
Я заметила, что мои волосы сильно отросли. Умелые служанки уложили их как у ботичеллиевской Симонетты Веспуччи с портрета в красном платье. Хотя гораздо больше я похожа на неё в «Рождении Венеры», просто копия. У нас одни черты, один цвет волос и глаза – светло-карие, как скорлупа молодого ореха. А теперь и вид одинаково бессмысленный. В этом мире мы к тому же тёзки. Только мой Медичи решил на мне жениться. Относительно Симонетты историки расходятся во мнениях: одни утверждают, что Джулиано был её любовником, а другие настаивают на восторженной платонической связи. Мне ближе второй вариант. Вдруг повезёт…
