– Разбойницы? – подсказала я.
– Нет! – с досадой сморщилась ведьма. – Та своего давно грохнула. И за дело. Другая, ну, лохматая такая… Ладно, ты всё равно не знаешь. А моя: «Он старый». Хм! «Старый!..» Тебе его варить, что ли?
– А по-моему, Матильда с Пьером очень счастливы.
– Ага, счастливы. Они там все счастливы, нашли себе подёнщицу. Ну, малец, правда, у них хороший получился. Привозят иногда на выходные. Вредный! – Она засмеялась. – Весь в меня. Я им говорю, девчонку давайте, на мальчишек надежды мало. Вроде обещали. А нитку твою найти можно, но стоит она как крыло дракона. Деньги-то у Виктора возьмёшь? Он даст.
– Золотом Вэлларда заплачу. Пожалуйста, попробуй найти.
– И искать нечего. У одного и есть. У Доральда Сивого.
– У кого?!
– У того! – фыркнула ведьма.
– У этого нищеброда?! Да у него феи монеты мои из кармана тиснули – орал как заполошный, что последнего лишают. Чуть не преставился.
– Я тебя умоляю! – пробасила ведьма. – Думаешь, он без гроша за душой, единственную рубашонку донашивает? Ага, жди! У него добра – что грязи, все подвалы забиты. Жадный он, как… Даже сравнить не с кем. Но… Есть у меня к нему ключик. Должок за ним числится. Глядишь, и золото не понадобится.
К Доральду мы пришли совсем поздно, уже стемнело.
– Пожалуйста, узнай, есть ли где-нибудь портрет Вольфрама, – попросила я ведьму. – Или Доральд сам его встречал… И, кстати, что у него было с графиней Стацци?
– Про зазнобу твою спрошу, а насчёт графини… Сватался наш Сивый к ней по молодости. Отказала. Ну, он окрысился на весь свет и удалился изучать магию. Так и стал волшебником. А вообще он из благородных.
– Почему она ему отказала?
– Ты Доральда видела?
– Да. Но в молодости…
– Он не шибко изменился.
* * *
В его лачуге сквозь рваную занавеску сочился тусклый свет, у крыльца спал кудлатый пёс.
– Держи косточку, – ведьма бросила ему здоровенную кость со шматом мяса, тот вцепился в неё намертво. – У-у-у, ты, кабыздох, – ласково потрепала она пса по спинке. – Не кормит изувер? Эй! Сивый, дохлая печёнка! Выходи, разговор есть.
Вышел волшебник. В той же ветхой рубахе с заплатами, длинный и худой, как жердь.
– Чего тебе?
– Ишь, разговорился! «Чего тебе?» – передразнила ведьма. – А где уважение к женщине? Галантность? Книгу давай.
– Какую книгу? – Волшебник весь подобрался, глазки у него забегали.
– Мою. Чужого не надо.
– Я ж тебе отдал.
– Поисковое заклинание сейчас пущу. С огневиком. Чтобы лучше искалось. Попалю малость, не обессудь.
– Почему все такие нервные? Сразу – попалю…
Он исчез за покосившейся дверью и через пару минут вышел, прижимая к себе книгу. Старую, потёртую, грязную до ужаса. И пахнущую прогорклой едой.
– Чего ждём? Давай сюда. О-о!.. Замурзал всю. Яичницу на ней жарил?
– Э-э… Я бы… ещё почитал.
– У меня не библиотека. Хочешь читать – плати.
– Сколько?
– Пятьдесят птенчиков. За читку и за ущерб.
– Ско-о-олько?!
– Пять лет читал. По десяточке в год. Недорого.
– За эту рухлядь? Тут половины страниц нету!
– А чего держал тогда?
– Давай за пятнадцать?
– Хо-хо! Вампирская отрыжка! За пятнадцать я её лучше на растопку пущу.
– Двадцать пять. – Волшебник опасно покраснел, правое веко у него задёргалось.
– Сорок. И по рукам.
Продолжалось это ещё четверть часа. Пёс сгрыз мясо с хрящами и весело громыхал костью.
– Тридцать, – задыхаясь и держась за сердце, сказал Доральд.
– Нет. – Ведьма повернулась к нему спиной. И подмигнула мне. – Уходим. Завтра приду со стражей. Заберу деньги и книгу. Причитающуюся сумму за пользование магическим артефактом высчитают по таксе.
– Тебе ж налог навесят, – съезжая по стеночке, прохрипел волшебник.
– Заплачý, – кивнула ведьма. – Из принципа.
– Ой! Смертушка моя пришла, свет белый гаснет, глазоньки не видят, – причитал жадина. – Ножки не идут, ручки не подымаются…
– С ним всё нормально? – тихо спросила я.
– Сама не пойму. Что-то он переигрывает, – ответила ведьма и обернулась к волшебнику: – Кстати, можем поменять долг на маленькую услугу.
– А? – Доральд отвлёкся от своих стенаний.
– Я тебе – книгу в вечное пользование, а ты мне – нитки.
– Какие нитки? – Он начал оживать.
– Летара-путешественника.
– Ну… Это… У меня… их нет. Кончились.
– Тогда мы пошли.
И мы действительно пошли.
Он догнал нас у забора.
– Вот, возьми. Больше нету. – В дрожащей холодной ладони лежала полупустая катушка, но ниток на ней было – для нескольких перемещений. Выглядел волшебник страшно: бледный, покрытый багровыми пятнами, с синим носогубным треугольником, мокрый от пота и трясущийся.
– Маловато, конечно, – скривилась ведьма, – но что делать… О! Ещё вопросик один, – вспомнила она. – Ты прóклятого не видел, которого Золушкин хахальник волком заделал?
– Нет, – голосом умирающего выдохнул Доральд, хватаясь за забор.
– Ну хоть какой он из себя, представление имеешь? Или портрет где есть?
– Делать больше нечего, на прóклятых таращиться. Примета дурная.
– Сам ты…
* * *
– Держи, – она отдала мне катушку.
– Спасибо! – Я бросилась к ней на шею.
– Ну, всё! Без слюней давай.
– А как же ты? Разве книга тебе не нужна?
– У меня первое издание есть с подписью автора, а в этой рухляди действительно страниц сорока не хватает. Лично выдрала.
– Что хоть за книга?
– «Проклятия высшего уровня». Хорошая книга, толковая.
– По ней нельзя Вольфрама расколдовать?
– Нет. Один этот гад ползучий может. Ну, который заколдовал. Без вариантов. От всей души шибанул.
Или от её отсутствия…
– Популярная книга-то?
– Да не особо. С ней справиться нелегко. И, не умеючи, проклинать одни дураки решатся – себе дороже. А почему спрашиваешь?
– Вот, допустим, снимает колдун проклятие. Вдруг Вольфрама опять кто-нибудь проклянёт?
– По полной можно только однажды проклясть. В другой раз максимум – насморк или понос.
