– Нет, для жизни.
– С работы?
– Ага.
– Архитектор?
– Художник по мебели.
– Художник?.. Не хочу художника.
– Ну, по мебели – это скорее конструктор.
– Разведённый?
– Он вроде и не был женат.
– А лет ему сколько?
– Тридцать четыре, десятого июня день рождения. Я запомнила, потому что у тётьзоиного Арсения тоже десятого.
– Значит, Близнец.
– Кажется, да.
– Плохо. Двойной знак. Двойные вечно колеблются, сами не знают, чего хотят. У Лорки с третьего этажа был Близнец. Всю душу измотал! Мы в гороскопе прочитали: «Если в понедельник он пошёл за хлебом, а в четверг вернулся с молоком, вам достался семейно-ориентированный Близнец».
– Жень, это ж индивидуально! Я вообще не представляю, чтобы Валера ушёл в понедельник, а вернулся в четверг. Он домашний.
– И не женился ни разу? Может, с ним что-то не так? Пьющий?
– Нет. Всё с ним так.
– Тогда у него есть женщина.
– Да, конечно. Поэтому он сидит в офисе до девяти вечера каждый день. Жень, он скромный, одеваться не умеет, но рукастый, всё нам ремонтирует. И в компьютерах разбирается. Добрый, никогда в помощи не откажет.
– А фотка есть?
Я поискала в телефоне нашу общую фотографию с прошлого Нового года, Валера на ней отлично получился.
– Симпатичный! – удивилась Женька. – А мама у него – не мегера?
– Хорошая у него мама. Когда он голеностоп растянул, я к нему заезжала по делу, она меня очень тепло встретила. Ужином угостила. Переживает, что сын неженатый. Внуков хочет.
– Она своих внуков хочет, – вздохнула Женька. – А я ей для начала чужого подкину.
– У неё дочка второй раз замуж вышла. С двумя детьми.
– Так то – дочка, а то – невестка, змеюка подколодная.
– Жень, мне кажется, ты далеко заглядываешь. Начни с малого.
– Да вроде не малый… – она засмеялась, погладив пальцем здоровенного Валеру, и ткнула в Феню: – Вот этот – малый. Малюсенький.
– Да, но на вес золота.
– Ой, а тёмненький – какой красавчик! Почему я его никогда не видела?
– Тихонов, инженер наш. Он не любит фотографироваться.
– Ну прямо…
– Принц.
– Точно!
– Это его прозвище.
– Такое впечатление, что не только прозвище.
– Не отвлекайся. Короче, в первый рабочий день, восьмого, заезжай за мной в офис часов в семь. Будем разрабатывать Валеру.
– Замётано. Лиз, поехали сегодня к моим на дачу. Посидим узким кругом: мама, папа, брателло, мы со Стасиком. Соседи зайдут. По-домашнему. Или завтра давай. Папе осетра с фермы привезли.
– Спасибо, Жень. Не обижайся, не поеду.
* * *
Я купила небольшую ёлочку и тридцать первого полдня с бокалом вина развешивала на ней старые мамины игрушки из пожелтевшей от времени коробки, отвлекаясь на телефонные поздравления.
– Лиза! – это был Роланд. – В моём мире нет такого праздника, и я поначалу не понимал его смысла, но теперь думаю, это лишний повод пожелать счастья близким людям. Я желаю вам найти Вольфрама.
Я проглотила слёзы и постаралась не шмыгать носом. Как говорила Лаура, это некрасиво.
– А я желаю вам найти Диану и начать вместе с ней прекрасную жизнь. От всей души желаю!
Положив трубку, я долго не могла успокоиться. Но, в конце концов, хватит плакать. Никакого толку, как говорила ведьма – только сырость разводить.
В холодильнике сквозь прозрачную коробку блестели ягодами возмутительно дорогие пирожные из соседнего супермаркета и благоухал ананас. Я слушала музыку в интернете, читала фэнтези – с принцессой, драконом и заколдованным принцем – и даже не заметила, как наступил Новый год.
В первом часу позвонил Саша Тихонов.
– С новым счастьем тебя, Лиза!
– Спасибо. И тебя.
– Ты плачешь?
– Нет.
– Плачешь. Я сейчас приеду. Какой у тебя номер квартиры? И этаж.
Он приехал быстро. Притащил огромный пакет новогодней еды и запредельное шампанское.
– Почему ты одна?
– Так вышло.
– У тебя что-нибудь случилось?
Случилось. Пропало моё любимое чудовище. Я чуть не умерла, пытаясь его спасти. И, боюсь, потеряла безвозвратно. Может быть, его сейчас мучают, истязают, а я сижу здесь под ёлкой, вся в соплях, с ананасом и пирожными, и ничего не могу поделать!
– Всё нормально, Сашечка.
– Если не прогонишь, я останусь. А лучше идём на улицу. Оденься потеплее.
– На улицу? Неожиданно.
– Идём.
Мы взяли шампанское и пластиковые стаканчики.
Народу было на удивленье много. Все кричали, смеялись, запускали фейерверки. И водили хоровод вокруг живой ёлки. Какой-то пьяный гражданин очень хорошо играл на аккордеоне русские романсы, Пахмутову и Моцарта.
Саша открыл бутылку, раздал стаканчики. Незнакомые люди наливали друг другу кто что и чокались. Было смешно танцевать в пуховике и в меховых ботинках.
Потом мы пошли гулять. Кругом царило веселье, я поминутно ойкала от разрывающихся салютов. Вернулись часа через два.
Мы проголодались и съели половину его пакета и мои пирожные. И по куску ананаса.
– Всё. Я могу ехать домой, – сказал Тихонов.
– Ещё чего! Общественный транспорт не работает, такси стóит как бизнес-класс «Аэрофлота». Постелю тебе на диване, он раскладывается.
Утром, вернее, уже днём я зашла в гостиную. Саша спал сном младенца. Обветренные ночной прогулкой губы, неприличной длины ресницы. Нежная кожа с румянцем, смятая подушкой. Ну чистый младенец!
Утром пили кофе с остатками пирожных. И со сливками. Потом щёлкали пультом, лёжа на диване.
– Спасибо тебе! Ты спас мой Новый год.
– Пожалуйста, – ответил Тихонов. – Обращайтесь.
* * *
– Саша, забери вторую бутылку шампанского.
– Это мой подарок.
– Слушай, оно же стоит нереальных денег!
– Пустяки. Я его давно купил, по акции.
– Мне неудобно. Я не приготовила тебе подарка.
– Значит, за тобой должок. – Он согнул палец, как водяной царь в старом детском фильме, и скрипучим голосом повторил: – Должок!
* * *
Второго января, поздравив папу и тётю Зою, я махнула к Шидловским на дачу. Там было волшебно! Пушистые снежные шапки на всём, за что можно зацепиться, вкусный, до звона чистый воздух, тишина, глинтвейн у камина, лимонный пирог, шашлыки с дымком на улице и на полночи разговоры под одеялом, как в детстве.
