В итоге картина ушла к усатому господину из второго ряда.
– По традиции новый владелец шедевра должен сфотографироваться для нашего отчёта.
Под аплодисменты зала встал Тихонов, поцеловал мне руку и пошёл к распорядителю. Матвей вяло похлопал, глядя в пол.
Уладив дела с оформлением, Саша принёс упакованную картину.
– Держи.
– Шутишь?
– Нет. Тюрбан ты не захотела, пионера забраковала, гармониста завернула. Бери кошку.
– Я не понимаю, что происходит.
– Потом объясню.
Не знаю, кто из нас был счастливее.
В гостинице мы продолжили вечер у камина со вчерашним Camin Larredya. Как говорится, камин к камину. Не терпелось услышать Сашину историю.
– Тихонова – моя бабушка с маминой стороны, – сказал он. – А папа – Литвинов. Имя я тоже поменял.
Я вспомнила. Десять лет назад загадочная авария, в которой погибли супруги Литвиновы, оставив сына Марка наследником громадного состояния, была в числе главных новостей. Кажется, тогда он учился в Англии.
– Как ты попал в нашу студию?
– Долгая история.
– Мы разве торопимся?
– Ладно, слушай. Когда погибли родители, единственной моей кровной родственницей оказалась двоюродная тётя, ближе – никого. Потом она вышла замуж за друга моего отца, по крайней мере, он им считался. Дмитрий мгновенно развёлся с женой ради этого брака. Я-то понял, что он за фрукт, но тётя никого не слушала.
Я вспомнила свои ощущения от знакомства с папиной Анджелой.
– Управления пакетом акций для неё как для опекунши (я был несовершеннолетним) он не добился. Уже тогда я распоряжался одним счётом через надёжного человека, благодаря ему и этим деньгам тётин муж остался с носом. Отец словно предчувствовал что-то: в части документов я был младше на год. Пока наш аферист судился за опеку, мне исполнилось восемнадцать. Правда, пришлось завещать всё имущество благотворительному фонду, организаторам которого я доверяю, чтобы обезопасить себя от Дмитрия. Вступив в права наследства, я пожил за границей, получил образование, потусовался в соответствующей среде. Никакого желания продолжать последнее у меня нет.
Его история, вопреки обещанию, была совсем недолгой, но за её лаконизмом я видела опасность, тоску, безысходность, удушающую несправедливость, боль предательства. Я с ними близко знакома.
– Ты не жалеешь, что отказался от жизни высшего общества?
– Она мне не интересна.
– А при чём здесь монах? Ну, от которого идёт твоя слава.
– Мы из Минихов, на их гербе изображён монах.
– Караул… Ладно, ответь на один вопрос. Ты такой классный! Почему у тебя нет девушки?
– Которая нравится, несвободна. И что-то подсказывает, она из тех, кто хранит верность.
Я смутилась.
– Она же не единственная. Девушек кругом полно.
– Полно. Но слишком привередливым вечно не хватает.
– Какая она должна быть?
– Кроме красоты – уж извини, мужчины любят глазами – и ума она должна быть готова отдать за меня жизнь. Точно так же, как и я, не задумываясь, отдам жизнь за неё.
Ещё недавно я бы решила, что это – слишком. Теперь я считаю иначе.
– Лиза, ты знаешь такую?
– Знаю. И даже не одну.
– Где же они?
– Далеко отсюда. Но и здесь такие есть и всегда были. Жаль, что ты их не встретил.
* * *
Уже перед сном, выйдя из душа, я взяла ночную сорочку, самую первую, которую купила для свидания с чудовищем. Села на кровать и замерла. Где ты, волк? Как ты? И как мне жить без тебя…
* * *
Возвращались из Питера мы вдвоём – Аполинэр продолжала болеть в номере гостиницы. Когда мы зашли попрощаться, застали у неё Матвея. Нас он постарался не заметить, а с нашей начальницей был любезен и шутил, но выглядел затравленным.
– Что это с ним? – спросила я у Тихонова в ресторане, мы перекусывали в ожидании такси.
– Может, у его модели разряд не только по женской драке…
* * *
В вагоне, набитом китайскими туристами, обнаружился и наш андрогин – через проход.
– Он за нами следит?
– Наверняка. Лиза, признайся честно, ты никакой триаде хвост не отдавила?
– Да фиг её знает. Могла, случайно. В час пик в метро ужасная давка! И я не виновата, нечего хвосты раскидывать. Но если у них такие тощие триадчики, мне их даже жалко.
– Кстати, вон та тётенька, – кивнул Саша в сторону дородной дамы с сонной девочкой, – тоже с нами ехала. Ты и ей успела насолить?
– Хоть из дома не выходи…
Он вынул из сумки две маленькие надувные подушки.
– Какой ты запасливый!
– Я ещё и вышива-а-ать умею! – протянул Тихонов с самым кошачьим видом и на мой смех совершенно серьёзно ответил: – В Англии ходил на уроки вышивания.
– Шутишь?!
По выражению его лица понять ничего было нельзя.
Он сунул подушку под голову и уснул, плавно сместившись на моё плечо. И тихо спал, мой бедный, измученный маленький принц, уставший защищать розы и прочищать жерла вулканов.
С вокзала Саша отвёз меня домой и поцеловал в щёку.
Знаешь, Виктор, у нас с тобой появился брат.
* * *
– Лиза, пожалуйста, сделай эскизы планировок по Смоленке, штуки три. Список требований у Светы. И ещё они хотят гардеробную в прихожей увеличить за счёт ванной комнаты.
Я трудилась третий час, когда мягкий, низковатый женский голос оторвал меня от конструирования углового дивана, который никак не помещался в гостиной вместе с камином, аквариумом и витриной для коллекции бисквитного фарфора.
– Добрый день! Я по поводу проекта Олега Сивцова.
– Здравствуйте, – отозвался Валера. – Вы дизайнер?
– Нет, я… знакомая Олега. Он попросил… поменять кровать в основной спальне.
– Вам, наверное, Афанасий нужен?
Знакомая. Хм… Попросил. Кто просит знакомую поменять кровать?
– Да. А его сейчас нет?
Я сохранила в компьютере очередной вариант планировки и повернулась на голос. Посередине студии стояла Диана, возлюбленная Роланда. Правда, глаза у неё были серо-голубыми, а отросшие волосы – тёмными. Но это железно, стопроцентно была она.
– Давайте я вам помогу, пока Афанасий в отъезде, – предложила я. – Он будет через час. Чай? Или кофе?
– Нет-нет, спасибо. Татьяна, – представилась гостья.
– Елизавета. Очень приятно.
