– Зачем вы ходите одна по опасным безлюдным местам? А, сударыня?
Меня начало трясти. Обхватив шею волка, я прижалась к нему, рыдая.
– Он бы убил меня, Вольфрам. Он бы точно убил! А сперва… замучил бы!
– Ну-ну-ну! – волк подбирал языком слёзы с моего лица. – Всё позади. Уже нечего бояться.
– Вы – мой спаситель! – шептала я. – Вы самый лучший волк на свете! Самый верный друг. Я так люблю вас!
Он облизывал мне руки, поскуливал и щурил жёлтые глаза. Но старался быть строгим:
– Вы ужасно выглядите, Симона. Смотрите, лохматая. Юбка – в репейнике.
Вокруг стремительно темнело. На праздник развода я безнадёжно опаздывала. Ну и фиг с ним! Я была счастлива, обнимая его мощную шею, гладя острые уши, почёсывая внушительную холку. Я бы с удовольствием никуда не пошла от моего волка.
– Туфли в грязи, – ворчал он. – Ещё и чулки порваны. Вас не пустят в приличное общество.
– Какой вы красивый, Вольфрам! Какой мужественный! Давно хотела сказать: ваша шерсть дивного оттенка! На конкурсе волков вы бы непременно получили медаль. Или даже две.
– В искусстве лести вы преуспели, Симона. Осталось научиться не попадать в истории.
– Я же знаю, что вы меня спасёте!
– Вас невозможно ругать. – Он вздохнул. – Но учтите, я вами недоволен.
В несколько прыжков он отнёс меня к кафе. Оставил в палисаднике за кустами жасмина и лизнул на прощанье щёку.
Войдя в шумный зал, я поискала знакомые лица. Вместо приветствия Люся демонстративно постучала ноготком по часам, выклянченным у мужа, теперь уже бывшего, на прошлый день рождения.
– Ну, и почему мы так рано?
И тут уж я предстала перед всей компанией в полном блеске: репьи, рваные колготки, грязные туфли. Оцарапанная щека. Мне и внутрь-то удалось попасть, потому что на входе не было ни охранника, ни администратора.
– Что с тобой? В лесу заблудилась?
– От маньяка убегала. Я не шучу.
Видимо, выражение моего лица не располагало к насмешкам: они стихли очень быстро.
– Где ты его раздобыла?..
– На пустыре.
– На каком пустыре?
– Через который шла от остановки «Гаражи».
Она собралась открыть рот, но я уже достала телефон и показала сообщение с номером автобуса и названием остановки.
– Во-первых, «Гаражи-2», и это не тот автобус… – начала Люся.
– Другого ты не прислала.
Она сидела с недовольным лицом. Извиняться Люся не умела.
Я спустилась в дамскую комнату, за мной побежала Женька.
– Лиза, что случилось? Маньяк?! Правда?
– Да.
– Лиза…
– Я убежала.
– Господи! Ты не поранилась? Кроме царапин.
– Нет, не волнуйся.
– Пойду попрошу аптечку, тебя нужно обработать. На руке – ссадина, на щеке… Ой, и на лбу.
– Я и не заметила…
Пока она бегала, я выбросила рваные колготки, вымыла туфли, причесалась. Припудривая лицо со слизанным макияжем, застыла перед зеркалом. После всего произошедшего мои глаза сияли, а губы норовили сложиться в улыбку. Что со мной? Я правда влюбилась? В волка?..
– Ты в полицию не будешь обращаться?
– Нет, не буду. Жень, мне кажется, там какие-то ребята его… поймали. Только не говори никому.
– Ну и слава богу! Тебе, может, лучше домой поехать? Давай такси вызову.
– Ну уж нет. Пошли кувшин проедать.
Люся в мою сторону старалась не смотреть. Я сгребла в тарелку остатки салатов и закусок – проголодалась неимоверно – и схватила последний жульен, остывший, но вкусный.
– Вам на горячее запечённого судака или куриные котлеты? Ещё есть шницель, – наклонился официант.
Я обратила на него внимание сразу, как вошла: кроме того, что он был похож на молодого Джона Констебла кисти Ричарда Ремси Рейнагла, волосы у него спускались до середины спины, стянутые в густой рыжеватый хвост.
– Что вы посоветуете?
– Возьмите судака.
Чай с тортом ждать не стала, сладкое на ночь вредно.
– Спасибо, Люся, за угощение. Желаю тебе счастья в новой свободной жизни! – сказала я с чувством. И потопала к выходу. Женьку уговорила со мной не ездить. Пока я расправлялась с судаком, она эмоционально общалась с симпатичным Люсиным коллегой. Зная все Женькины выражения лица, я решила не отрывать подругу от беседы.
Вышла на улицу, надеясь: «А вдруг Вольфрам где-то рядом?» Обошла кафе. Увы, тщетно.
– Простите, могу я занять пару минут вашего времени? – рядом стоял Джон Констебл, то есть официант с хвостом.
Я занервничала.
– Да, пожалуйста.
– Спасибо. Вас же Лизой зовут? А я – Сергей. Я… стоял у окна, как вы… приехали.
– Куда приехала?
– Я случайно видел вашего волка.
– О чём вы? Не понимаю… – Я ощутила себя резидентом на грани провала.
– Пожалуйста, не уходите. Мне совершенно не с кем поговорить. Кажется, он из моего мира, Лиза. Пожалуйста!
Его слова поразили меня. Получается, что люди и чудовища гуляют между нашими мирами, как гости столицы – по Тверской или по Арбату?
Я подождала Сергея за углом. Он переоделся и выбежал, оглядываясь. Мы присели в соседнем дворе.
– Я должен скрывать правду. Никто не поймёт. Тяжело объяснить… – Он был весь потухший, печальный. И говорил короткими фразами, как будто его сил не хватало на длинные.
– Понимаете… Она приснилась мне. Один раз, потом ещё. Мы встречались во сне.
Я замерла, боясь услышать что-то о нас с Вольфрамом.
– У неё чудесное имя – Диана. Мы беседовали обо всём на свете. Никогда и ни с кем мне не было так легко и так потрясающе интересно! – Его глаза загорелись, а фразы начали удлиняться. – Она – удивительная девушка, открытая, искренняя. И красавица. Конечно, внешность – не главное, но, согласитесь, – такое приятное дополнение к портрету любимого человека!
Как не согласиться!
– Однажды я заметил, что Диана расстроена. Её что-то угнетало, но на все мои расспросы она отшучивалась, а потом… Она больше мне не снилась. И я пришёл в ваш мир найти её. Но не нашёл…
– Есть предположение, почему она исчезла?
– Есть. Я был бестактен.
Я не стала выспрашивать подробности, но ему, наверное, было нестерпимо тяжело держать их в себе.
– В одну из встреч я рассказал о несчастье, постигшем мою семью: свадьба старшего брата расстроилась по причине сомнительного поведения невесты. Нашёлся дворянин, обвинивший её в добрачной связи. И, хотя девушка клялась, что между ними не было ничего, кроме нескольких мимолётных поцелуев, помолвку расторгли. Мой брат безмерно страдал, родители девушки заперли её и вступили в переговоры с этим… господином. Он богат, они приняли его предложение. Две разрушенные судьбы из-за глупого легкомыслия. – Он помолчал. – Уже здесь я понял, что в вашем мире моральные требования к женщине совсем иные. Было трудно смириться с тем, что моя любимая могла… Но я смирился и готов простить ей все прежние отношения, лишь бы найти её.
