— Нет, не похоже. Юнгберг только что занимался установлением личности потерпевших. А почему ты спрашиваешь?
Линн долго сидела молча.
— Просто думаю о том, что обычно пишут в газетах. Руководство банков, назначающее друг другу колоссальные премии, огромные выплаты на случай увольнения и дополнительные пенсии, которые потом оплачивают мелкие дольщики или налогоплательщики.
Рикард раздраженно посмотрел на нее. Голос его прозвучал сухо.
— Но ты ведь не можешь поддерживать тех, кто казнит людей?
Линн замерла.
— Я так не сказала. И я их не поддерживаю. Но так мог бы выглядеть мотив.
— Ты хочешь сказать, что в деле могут быть левацкие мотивы? Что кто-то атакует всю финансовую систему? Нападки на капитализм, алчность или что там еще?
— Звучит маловероятно, но такая возможность существует. Но если застрелили обычных сотрудников, то такую связь усмотреть сложно.
Рикард захрустел пальцами, пытаясь сдержать раздражение. Понимает ли она вообще, что произошло? На пороге банка застрелены люди, вина которых состояла лишь в том, что они там работали. Или он неверно истолковал ее слова? Он не мог вспомнить, чтобы она раньше высказывала симпатию к насильственным действиям в отношении людей. Он глубоко вздохнул и решил не продолжать разговор на эту тему.
Линн смотрела на воду. Ее огорчила обидчивость Рикарда. Такого за ним прежде не замечалось. Она списала все на усталость.
— А у тебя нет на примете других людей, кто мог бы тебе в этом помочь? Я сейчас очень занята диссертацией.
Он заерзал, опустил глаза. Этот же вопрос могут задать ревизоры полиции. С другой стороны, расходы на ее гонорар покажутся незначительными, если работа даст результат. А по поводу результата он не сомневался.
— Э… есть, конечно.
Он заколебался. Ему не хотелось подлизываться, раз она так явно не заинтересована. Но как ее убедить? Оставалось сказать все как есть.
— Дело в том, что я хочу работать именно с тобой, ни с кем другим. И Эрик тоже. Мы к тебе привыкли. И к тому же тебе в твоем деле нет равных. — Он поднялся и продолжил, прежде чем она успела ответить: — Пойдем на воздух?
Она кивнула и вышла с ним во двор. Семь лет назад, сидя в тюрьме Хинсеберг, осужденная за преступление против государственной безопасности Швеции — после того, как она перехватила переговоры полицейских по рации, — она и представить себе не могла, что будет сотрудничать с полицией. И уж тем более, что подружится с полицейским. Сейчас позади у нее одно расследование, и она обдумывает, не включиться ли еще в одно — чтобы опосредованно помочь крупнейшему банку Швеции.
Мысленно покачав головой, она стала разглядывать гигантскую баржу с цементом, как раз проходившую под мостом Лильехольмен. Ее прежние убеждения все труднее увязать с тем, чем она занимается сейчас. При этом ей кажется, что она верит в то же самое, во что верила всегда. В любовь, свободу и справедливость. В солидарность. А все это исключительно плохо сочетается с тем эгоизмом, жесточайшей конкуренцией и политикой дальнейшего обогащения богатых, которые для нее олицетворяет собой руководство банка SEB. Как бы ни было ужасно, что застрелили людей, но ведь есть другие, кто может этим заняться?
Они стояли молча, ощущая, как по земле распространяется слабая вибрация от поезда, идущего по мосту Орстабрун. Линн принесла два пива в надежде, что Рикард передумает.
Глава 8
«Проклятая страна, проклятый народ, проклятая погода!» — думал Амид. Он совершенно озяб, пока пробрался в обход напряженных перекрестков и железнодорожных путей, и теперь приближался наконец к месту сбора номер два у Карлбергсканален. Скоро он поцелует землю в Копенгагене и поклянется никогда сюда больше не возвращаться. В телефоне брякнула эсэмэска. «Проклятье!» — подумал он, когда прочел: «Пришлось перебазироваться. Приходили копы с прожекторами. Покинули место два и вышли в канал. Стоим под мостом Экелундсбрун».
Он почувствовал, как его охватывает раздражение. Нужно валить немедленно. Еще недоставало дождаться вертолетов, полицейских катеров или дневного света. Их шведский контакт выбрал в качестве альтернативного места сбора прибрежный кабачок «Пампас», поскольку там в это время гарантированно никого нет. По этому пункту он явно ошибался. Вместо этого туда явились копы, хотя кабак расположен более чем в полумиле от Кунгстредгордена. А что, если швед и навел полицию? Амид отогнал эту мысль. Мужик производил впечатление надежного. Он был одним из приближенных Йёргена Кранца — хотя сам Кранц и потерпел неудачу, когда рухнул «Патриотический фронт».
Десять минут спустя он подошел к мосту Экелундсбрун. Вукацерка сделала Амиду знак, когда ему наконец удалось разглядеть моторную лодку в темноте под мостом. Ганнибал, стоявший у руля, сурово кивнул ему.
— Какой у нас план? Полицейская машина уехала в другую сторону, но они в любой момент могут вернуться.
Собачий лай на заднем фоне еще подчеркнул серьезность ситуации.
— Хорошо, отправляемся немедленно. Семь узлов, потушенные фонари. Сбросим сумки с оружием, когда отойдем подальше.
Ганнибал нажал на газ. Они плавно проскользнули по глади Ульвсундашён, мимо Эссингеледена и скал Фредхеля. Амид считал мосты, запомнив, сколько их предстоит миновать. Остров Лонгхольмен выступал из темноты черными очертаниями. Амид понемногу расслабился. Ни одного огонька на воде в поле зрения. Ни одного полицейского вертолета над головой. Задание выполнено. Почти без отклонений — в отличие от майского, когда были подключены шведы. Ганнибал, стоящий на корме, перебросил через борт винтовку. Она исчезла в черной воде. Амид открыл портфель Юханнеса Аландера, который прихватил с собой из больницы, и громко выругался. Компьютера внутри не было, только пачка отчетов компаний. Сердито порывшись в карманах, он достал два мобильных телефона своей жертвы, которые присвоил еще на лестнице перед зданием SEB. Засунув их в портфель, он швырнул все через борт. Нервы начали успокаиваться. Он вдохнул прохладный воздух. Дело закончено. В темноте он различал слабое освещение на мосту Лильехольмсбрун. До шлюза в Хаммарбю оставалось не так далеко. Шведский контакт Амида должен был поджидать их там, готовый уговорить дежурного дополнительно открыть ради них шлюз. Все равно дежурный ничего задним числом не вспомнит. Потом — еще несколько часов до Нючёпинга, где припаркованы машины. Первое, что он сделает, вернувшись домой, — съест несколько острых суджуков у Вестербро, возможно запив сладким мятным чаем. Или глотком «Арака». Хотя он и любит Данию, но не за еду. Красные свиные колбаски и пиво «Hof» пусть глотают сами.
Они приближались к островам Ошты. Он сверился с мобильной картой, прикрыв ее ладонью, чтобы приглушить свет экрана. Тут в глаза ему бросилась отметка, сделанная им на карте. Она не имела ничего общего с сегодняшним заданием — он поставил ее еще летом во время поездки с целью рекогносцировки. «Линн» — было написано возле отметки, торчавшей из дома по адресу Тантугатан, 26. Судя по всему, это место находилось неподалеку, где-то там, в темноте. Заманчиво. Однако это уже другое задание, для другого случая. И его выполнит кто-нибудь другой. Может быть, сами шведы. Вопрос не в том, будет ли это сделано, а в том, когда это произойдет — учитывая тот ущерб, который она им нанесла в прошлый раз. Его босс, Карстен Буфельдт, не из тех, кто забывает такое.
