И все же раз за разом возвращалась эта гнетущая тревога — а вдруг она не сможет соответствовать требованиям, не оправдает надежд? Чувство, что она скорее играет роль инспектора криминальной полиции, чем на деле является важным и равноправным членом команды. Она принялась нервно стучать на компьютере. Пролистывала фотографии пострадавших, присланные отделом судебно-медицинской экспертизы. Гренфорс. Четкие входные отверстия. Несколько попаданий в верхнюю часть туловища. В грудь, плечо и шею. Она прочла комментарии. Несколько ранений, несовместимых с жизнью. Легкие и аорта разорваны в клочки. Она покачала головой. Не самая чистая работа.
Ощущение своей несостоятельности всегда преследовало ее. Ее никогда не устраивало быть вторым номером. Она редко позволяла себе насладиться успехом — ей постоянно требовалось новое подтверждение. Ничто не доставалось ей бесплатно. Напротив, она всегда училась больше и интенсивнее, чем однокурсники. Отбрасывала все, что отвлекало от учебы. И друзей, и вечеринки. И вовсе не потому, что она социофобка. Она любит вино и болтовню — однако у нее четкие приоритеты, и приходится выбирать. У нее есть цель — стать лучшей.
Поднявшись, она посмотрела наружу через грязное окно полицейского управления. Несмотря на все, она осталась здесь — работать с отчетами. Хотя она стояла с шапкой и мобильным телефоном в руке, готовясь уговорить Рикарда взять ее с собой в квартиру де Нейдена.
Ударив несколько раз по клавишам, она отправила протоколы допросов на адрес Линн. Ей-то Рикард, похоже, доверяет безгранично. Хотя на что ей протоколы допроса в SEB? Если она даже не смогла справиться с шифром. «Удачи».
Все-таки на Линн она не может сердиться. Та ей ничего плохого не сделала. Скорее даже наоборот. Линн вела себя любезно, показывая неподдельный интерес к ее работе, — в тот единственный раз, когда они встречались, перед самым летом. Они оказались за одним столом на обеде после брифинга по IT-аспектам в криминалистике в полицейском управлении, где Линн была одним из докладчиков. Линн с любопытством расспрашивала Беатрис, чем та занимается, о ее учебе в Полицейской академии. Даже похвалила Беатрис за ту работу, которую та проделала, борясь с культурой мачо, пронизывавшей всю студенческую жизнь академии. Линн производила впечатление человека положительного. И все же что-то задевало Беатрис. Возможно, ее аура спокойной уверенности в себе, возникшая, по всей видимости, после ее вклада в расследование «кукольного убийства». Некий подход — «вы во мне нуждаетесь, и я могу диктовать свои условия». То, что недоступно обычным людям.
Кроме того, Линн прекрасно выглядит, о чем, похоже, даже не задумывается. Или откровенно не интересуется. Едва заметный макияж, от которого она кажется такой естественной — и который, вероятно, накладывался очень долго и скрупулезно. К тому же она племянница Луизы — хотя, похоже, попала сюда за собственные заслуги. Заслуги, пока не приведшие ни к каким результатам.
Рикард изо всех сил придерживал руль коленями, несясь на большой скорости по Уденгатан, одновременно пытаясь натянуть на себя бронежилет. В динамике звучал сигнал «занято» мобильного телефона Марии. Он снова покосился на ее сообщение: «Еду в квартиру де Нейдена. Ты приедешь туда?» Оно пришло в тот момент, когда он узнал от Севиньи, что Юнгберга в полицейском управлении нет, что он бесследно исчез. В худшем случае он в квартире де Нейдена.
С предыдущего вечера.
Не подавая никаких признаков жизни в течение пятнадцати часов.
Наконец-то пришел слесарь. До техника-смотрителя дозвониться не удалось. Она оказалась одна в квартире де Нейдена. Никто не стоял над душой, не заглядывал ей через плечо. Не отвлекал болтовней. Только она и территория, которую предстояло обследовать. Тройные стеклопакеты эффективно гасили все звуки, доносившиеся с улицы Риддаргатан. Мария не ощущала угрызений совести оттого, что не сразу сообщила Рикарду о своем намерении. Так будет лучше.
Она осторожно двигалась по пустой квартире. Рюкзак с оборудованием висел на плече. Слегка шуршал защитный костюм. Почему Юнгберг не опечатал квартиру? Или он даже не добрался сюда, а начал с квартиры Аландера? У нее не было времени это проверять, когда она не смогла до него дозвониться. Нужно как можно скорее разыскать отсутствующие мобильные телефоны и компьютер де Нейдена, если они лежат в одной из квартир. В шкафчиках в тренажерном зале SEB, где она побывала рано утром, оказалась только потная спортивная одежда.
Подойдя к спальне, она замерла. Кровавое пятно на полу виднелось совершенно отчетливо. Она быстро отступила к двери, непослушными пальцами вытащила мобильный телефон, чтобы позвонить Рикарду. Но потом передумала. В квартире не слышно было ни звука. Ждать нельзя. Возможно, он лежит где-нибудь при смерти. Она остановилась и прислушалась. Снаружи завывал ветер. Мария осторожно двинулась вперед.
В спальне было пусто. От нее коридор отходил к двери — вероятно, черному ходу. Там тоже пусто.
Никакого тела.
Никакого Юнгберга.
Окровавленная бахрома ковра напоминала волокна мяса. Как будто пятно специально расположили здесь для тренировки студентов-криминалистов. След крови казался расположенным не там — никаких других признаков борьбы в комнате не наблюдалось. Вытащив из рюкзака оранжевые очки, она присела и нанесла на пятно флуоресцеин, который сразу же засветился, когда гемоглобин в крови вступил в реакцию с жидкостью. Но это вряд ли могло быть что-то иное, нежели кровь. Два волоса застряли на щетке, когда она провела ею рядом с пятном. Длинные и светлые. «Черт! — подумала Мария. — Они вполне могут принадлежать Юнгбергу». На покрывале кровати, словно оранжевые светящиеся точки, тоже виднелись следы крови.
Звук раздался вполне отчетливо.
Похолодев, она застыла, сидя на корточках. Осторожно огляделась, до предела напрягая слух. Ничего. Она ждала. Нащупала в кармане мобильный телефон. Звук послышался снова — совсем слабое царапанье. Словно кто-то скребся ногтями по твердой поверхности. Ее охватил страх. Она одна. Без оружия. Мария попыталась придать голосу твердость.
— Полиция. Выходите!
Со стороны батареи послышался легкий шорох. Потом снова царапанье. Никто не ответил и не вышел — однако что-то двигалось. Поднявшись, она крепко сжала в руке стальную рукоятку фонарика. Не совсем то же самое, что телескопическая дубинка, но лучше, чем ничего.
Звук слышался неотчетливо. Из стены рядом с ней. Потом опять пропал. Она постучала рукояткой фонарика по стене. Металлический звук. Изнутри донесся глухой резонанс пустоты. Видимо, за обоями не обычный гипсокартон, а металлическая плита, за которой скрывается пустое пространство.
Она ощупала рукой обои. Никаких щелей или неровностей. Как же вовнутрь поступает воздух? Царапанье прекратилось. Мария опустилась на колени. Приплюснутый ворс ковра. Что-то оставило на ковре едва заметный полукруглый след. Стена открывается. Она вскочила, принялась давить рукой на разные участки стены. Стена не пошевелилась. Быстрыми движениями она обыскала все пространство вокруг кровати, пошарила в ящиках прикроватного столика. Нигде никакой кнопки или пульта.
