— На колени, свинья, иначе выстрелю тебе в голову!
Он толкнул толстого соперника вниз и услышал характерный звук, когда тот упал коленями на каменную лестницу. Он собирался изобразить агрессию, но сейчас заметил, что и впрямь вышел из себя. Во время долгого ожидания все чувства остыли, но сейчас внутри все клокотало от гнева.
— Свяжи себе этим руки. Чертовски крепко!
Он кинул ему пластиковую ленту и смотрел, как Пролиг дрожащими руками пытается завязать узел.
— Тяни зубами, толстый клоун! Быстро!
Держа пистолет за ухом Пролига, он увидел, как тот смог наконец связать себе руки пластиковой полосой.
— Молодец, кретин. Вставай. Пошел вперед.
Послышался хриплый, едва различимый голос:
— Возьми машину. Возьми что хочешь. У меня есть Bang и Olufsen, костюмы Boss, украшения — что тебе там нужно. Можешь запереть меня в холле. Зачем я тебе, я ничего не видел.
Он не ответил. В голосе Пролига так отчетливо звучал страх. Мужчина улыбнулся самому себе. Началось.
Страх за страх.
Страдания за страдания.
Смерть за смерть.
— Вперед.
Пролиг опустился на газон — ноги у него подогнулись. Мужчина стал пинать его ногами в спину. Освещение на фасаде погасло, когда они вышли за радиус действия сенсоров, и только голубоватый отсвет от бассейна помог ему найти дорогу вниз к мосткам.
— Вперед, я сказал.
Пролиг с трудом поднялся на ноги и поплелся вперед. Он постанывал от боли в спине, однако резко прекратил, когда мужчина приложил к его затылку холодное дуло и толкнул его вперед, к лодке.
— Нет, только не в море. Я не хочу пропасть.
На глазах Пролига выступили слезы, когда он попятился от мостков. Мужчина снова поднял пистолет. Пролиг нехотя поплелся к лодке, а потом упал на нее лицом вниз, получив мощный удар по пояснице. Жалобное лепетание Пролига разом замерло, когда мужчина уперся коленом ему в спину. Игла шприца быстро вонзилась в сонную артерию толстяка. Тело Пролига расслабилось и теперь лежало неподвижно на дне лодки. Упираясь ногами в бесформенную кучу мяса, чтобы размахнуться веслами, неизвестный удалился в темноту залива.
Глава 20
— Больше не буду звонить, пока все не закончится. С нынешнего момента полное радиомолчание.
Дрожащими руками Райнер Карлстедт отключил разговор и извлек сим-карту. Она исчезла в фановой трубе, когда он спустил воду. Он мысленно выругался. Кажется, он перегибает палку. Однако рисковать не хотелось. Полиция могла запросить прослушивание или пеленгацию. Он глянул на свое отражение в зеркале. Вид у него бледный и измученный. Последние дни дались ему тяжело, хотя он и был на шаг впереди. С другой стороны, пришлось позвонить. Убедиться, что договоренность по-прежнему в силе, что все будет продолжаться как раньше. Потерев виски, он вышел в гостиную, включил ноутбук, просмотрел почту. Он не ошибся. Следов не осталось. Все общение происходило исключительно по телефону.
За окнами на Сёдра-Агнегатан раздалось мощное гудение. Эрик вздрогнул, в растерянности открыл глаза и неуклюже вытащил мобильный телефон. Около девяти. Стало быть, все еще вечер. Он чуть не упал с дивана в собственной гостиной. В голове стучало, что вряд ли могло объясняться похмельем. Несколько бокалов пива, пропущенные им в середине дня в «Нош и Чоу» никак не могли вызвать такую реакцию. Скорее причина в той долгой и унылой работе, которую ему пришлось проделать. Он посмотрел на списки входа/выхода из банка SEB, лежавшие у него на коленях. Казалось, они насмешливо ухмыляются ему в ответ. Если бы он слушал певицу Эббу Грён — что часто делал в подростковые годы в Смоланде, хотя никогда в этом не признавался, то мог бы с ходу согласиться с припевом песни «Ненавижу воскресенье». Он снова закрыл глаза.
Рикард наверняка заметил, что от него пахнет пивом, когда во второй половине дня они встретились в больнице у Юнгберга. Однако начальник ни слова не сказал. К тому же Эрик не выпал из процесса, так что на обратном пути из Каролинской больницы они совместными усилиями смогли опросить соседей де Нейдена. Сейчас все не так, как в те времена, когда они с Рикардом только начинали работать вместе и когда Эрик нередко приходил на работу прямо из бара. К тому же в тот момент оба испытывали такое облегчение, что Юнгберг остался жив — все остальное просто не имело значения.
Похоже, особой личной жизни у де Нейдена не было. Семья с детьми, жившая этажом выше, совсем ничего о нем не знала, а вот пожилая дама, живущая под ним, оказалась весьма любопытной. Возможно даже, она подглядывала в глазок, когда слышала, что кто-то приехал на лифте или поднимается по лестнице. Она с уверенностью заявила, что к нему никто не приходил. Эрик уточнил несколько раз — нет, она никогда не видела де Нейдена в чьем-либо обществе. Ни с мужчиной, ни с женщиной.
«Одинокий мужчина, — подумал Эрик. — Не похоже на любовный треугольник и дикую ревность. Впрочем, снайперы на крыше тоже указывают, что здесь нечто другое». Он положил списки перед собой на стол. Цифры и отметки времени плясали перед глазами. Напрягая зрение, он подался вперед.
Возвращались ли Пер Борг и Райнер Карлстедт в тот день на работу?
Он стал сверяться с рапортом Энглаума, где были поименно перечислены сотрудники банка, остававшиеся в здании SEB в пятницу вечером, и с раздражением отметил, что о Пере Борге в рапорте не упоминается. Выйдя из банка около трех часов в день убийства, Борг больше не возвращался на работу. Эрику не хотелось списывать это на пиво, однако же он допустил явную оплошность. К тому же он пропустил, что Райнер Карлстедт значился в одном из списков SEB, имевшихся у него на руках. Тот вернулся в банк в начале пятого.
Загадочная эсэмэска по поводу встречи у церкви в половине четвертого в пятницу была получена Карлстедтом с незарегистрированного номера. Никто не ответил, когда Эрик попробовал на него позвонить. Потом абонент стал недоступен. Если этот номер был у снайперов, то они, скорее всего, выбросили свой телефон. Впрочем, это они должны были бы сделать сразу после нападения. Вместе с телефонами де Нейдена и Аландера, которыми убийцы, судя по всему, завладели на месте преступления.
В грудной клетке вибрировало. Басы гулко звучали из двух мощных сабвуферов в углах комнаты. Напрасно Эрик пытался дотянуться до кнопки и убавить громкость, прежде чем Dr. Dre выкрикнул «Smoke weed everyday!», так что звук эхом отдался от стен комнаты. Соседи имеют тенденцию проявлять излишнюю чувствительность — он опасался, как бы его коллег не вызвали сюда, сообщив, что в квартире происходит наркоманская вечеринка.
Только не сейчас, когда он начал новую, осознанную и просвещенную жизнь.
Он рассеянно перелистал книгу, лежавшую на журнальном столике. Маркус Гарви «Послание к человечеству. Курс африканской философии». С нынешнего момента он будет больше учиться. Меньше пить и развлекаться. Он нашел абзац, который подчеркнул: «Никогда не прекращай учиться. Самые великие мужчины и женщины в мире занимались самообразованием за пределами университетов». Именно! Необходимо избавиться от стадной психологии, отказаться от бессмысленных курсов, которые он видел в Стокгольмском университете, когда ему пришлось ходить туда во время расследования «кукольного убийства». Подняться над евроцентристским мировоззрением. Заняться самообучением. Вернуться к первоисточнику.
