И пусть он дошел до края мира, магнетическая сила Урука притянула его обратно: город стал силой, контролирующей судьбу человека. Когда эпос заканчивается, Гильгамеш гордо приглашает паромщика, доставившего его обратно от края мира:
Поднимись, Уршанаби, пройди по стенам Урука,
Обозри основанье, кирпичи ощупай
Его кирпичи не обожжены ли
И заложены стены не семью ль мудрецами?
[29]
Гильгамеш возвращается от пределов Вселенной, чтобы напомнить гражданам Урука, что их город – дар богов, самое прекрасное, что есть в этом мире. Квест в итоге приводит к тому, что у героя возрождается вера в городскую жизнь.
Шумерские божества не укрывались в источниках, в лесах или облаках, они населяли сердце реального города вроде Урука. Сами шумеры были избранным народом: вместе с богами они жили в быстро развивающихся городах, в то время как остальное человечество продолжало кочевую жизнь или оседало в маленьких деревнях. Несмотря на все напряжение городской жизни, горожане наслаждались благословением богов – письменностью, полезными технологиями, изобилием пива и экзотической пищи, предметами роскоши и впечатляющими образцами искусства.
Для шумеров город и человечество были созданы одновременно, в тот момент, когда родился мир. Не было никакого Эдема – город для них являлся раем, а вовсе не наказанием, защитой против непредсказуемости природы и дикости других людей. Подобная вера в божественное происхождение городов обеспечила урбанистической цивилизации этого народа по-настоящему примечательную долговечность
[30].
Во всех регионах, где зарождалась урбанизация, города планировались как способ облегчить жизнь, упорядочить ее, привести в соответствие с энергиями Вселенной. Первые китайские города были выстроены в форме квадратов, поделенных на девять меньших квадратов, а улицы были ориентированы по сторонам света с помощью компаса; и все это отражало геометрию небес. В городах, как и на небе, божественная энергия ци излучалась из центра и распространялась к периферии. Этот шаблон использовали в Китае начиная со II или I тысячелетия до н. э. вплоть до 1949 года, когда была провозглашена Китайская Народная Республика. Города майя могли похвастаться улицами, намеченными по точкам равноденствия – благодаря повторению звездных паттернов это позволяло запрячь благие силы Вселенной. И это вовсе не были священные поселения: точно так же, как в городах Месопотамии, смертные там прямо контактировали с богами. Импульс сконструировать упорядоченное подобие небес – организованную структуру, способную приручить первобытные силы хаоса, – частично объясняет, почему люди в разных частях мира независимо друг от друга начали создавать сначала крупные поселения, а потом города.
Города велики и безличны, они отчуждают и отделяют. Они основаны на кооперации тысяч (а позднее и миллионов) незнакомых людей; плотность и давление внутри принуждают нас до предела использовать умение выносить незнакомцев. Города уязвимы перед лицом голода, болезней и войны. Им требуются жестокие формы принуждения для возведения стен и храмов или же для того, чтобы создавать и поддерживать оросительные системы. Если учесть все это, города нежизнеспособны, обречены.
Но они, несомненно, живут. История Урука, причины появления первых городов указывают направление, в котором можно искать ответ на вопрос – почему так. Городская цивилизация Месопотамии, начавшаяся с Урука, просуществовала 4000 лет, пережила войны, экологические катастрофы и экономические кризисы; она видела подъем и падение многочисленных империй и царств, и надолго пережила эти могучие образования. Подобная цивилизация в куда меньшей степени полагалась на прочность своих зданий, чем на стойкость идеологии. Жить в городе – тяжелая работа, и выглядит такая жизнь неестественной. Легенда о Гильгамеше была одной из историй, которую рассказывали горожане из поколения в поколение, чтобы напомнить себе о могуществе и потенциале городов. Городская жизнь – стиль жизни, недоступный большей части человечества, – был божественной привилегией, а не проклятием.
* * *
Город с большими потребностями и скудными ресурсами должен быть рентабельным. На протяжении так называемой эпохи Урука (IV тысячелетие до н. э.) артефакты из этого города стали общими по всей Месопотамии, Анатолии, в Иране и Сирии, и даже в такой дали, как Пакистан. Город торговал дорогими предметами роскоши, которые изготавливали его умелые ремесленники. Но он также экспортировал и обычные предметы первой необходимости. Благодаря численности населения и быстрой адаптации новых технологий Урук оказался в состоянии производить вещи в невиданном ранее объеме – это было первое в истории массовое производство.
Большое количество рвов и ям, найденных в Уруке, говорит о крупномасштабной выплавке меди; в плавильне работало до сорока человек. Горожанки пряли шерсть, изготавливали ткани с помощью горизонтального ткацкого станка, который обеспечивал достаточно высокую производительность. В сообществе гончаров Урука появились две критически важные инновации: месопотамская круглая печь и быстрый гончарный круг. Печь обеспечивала более высокую температуру обжига и одновременно защищала изделия от языков пламени. До гончарного круга приходилось использовать поворотную плиту, каменный диск на низком основании, приводимый в движение рукой. В эпоху Урука маховое колесо приводилось в движение рычагом или ногой, ну а колесо осью соединялось с верхним рабочим кругом, на который и помещали глину. Подобная технология позволила жителям города делать горшки быстрее и лучшего качества. Горожане производили изящную тонкостенную посуду, насыщая рынок предметами роскоши. Но в то же время изготавливалось большое количество самых обычных горшков, а огромные сосуды для хранения делали возможным экспорт сыпучих материалов.
Быстрая серия изобретений и усовершенствований стала возможной после того, как люди собрались вместе и начали конкурировать. Инновация вела к инновации. Высокая температура в горшечных печах позволила начать эксперименты в металлургии и даже в химии. Месопотамские лодочники оказались первыми, кто использовал парус. Примечательный, но идущий вразрез с обычной логикой факт – изобретение города случилось раньше, чем изобретение колеса. По всей вероятности, город создал потребность и обеспечил коллективный умственный потенциал, сделавший возможной комбинацию «колесо – ось». В Уруке были обученные плотники, имелись медные инструменты, позволявшие изготавливать идеально круглые объекты и прямые оси. А жителям города требовалось перевозить большое количество горшков, чтобы менять на полезные материалы и привозить эти материалы к себе.
Технологическая информация распространялась на огромные расстояния: например, колеса от грузовых повозок находят на Украине, в Польше, на Кавказе и в Словакии, и, несомненно, в урбанистическом центре того времени – Юго-Западной Азии. В сущности, нет ничего удивительного в том, что в IV тысячелетии до н. э. наблюдался настоящий технологический взрыв, следствием которого стало широкое распространение идей по тогдашнему миру. Каналами, по которым текли идеи, были торговые пути, тянувшиеся по всем сторонам света. Купцы из Урука основывали торговые поселения там, где хранили и продавали товары. Они привносили в мир не только сладкий аромат благосостояния, но и радикальные мысли по поводу того, как можно жить.
