Хип-хоп – одна из доминирующих культурных форм на всей планете сегодня – появился из урбанистического кошмара Бронкса 1970-х. «Не дави на меня, / Я и так на краю, – говорят нам строчки The Message. – Я пытаюсь / Не потерять голову. / Иногда это похоже на джунгли и заставляет меня задуматься, / Как я ухитряюсь не провалиться в наркоз».
Хип-хоп возник как голос маргинализированной черной молодежи, запертой в опустошенном центре постиндустриального города. Голос позитива, выраженный в ограничениях жанра с его напряженной лирической изощренностью, был отчасти многословным ответом на мрачность урбанистической окружающей среды, а также ответным выпадом против тех, кто описывал молодежь как скопление преступников и наркоманов. Он предлагал альтернативу жизни в бандах и творческую отдушину в унылом городском центре.
Музыка небольших вечеринок и ночных клубов, хип-хоп и рэп обрели коммерческий статус с 1979 года. За следующие десятилетия они стали частью культурного мейнстрима, трансформировали поп-музыку и оставили свой след на моде, дизайне и искусстве. The Message – значительное явление в истории хип-хопа, эта композиция концентрирует его протестную направленность и социальную программу. Стремительный и глобальный успех жанра вернул достоинство гетто, а также помог выжечь на поверхности общественного сознания образ заброшенного городского района, откуда нет выхода.
Квинсбридж Хаузес – инновационные и разрекламированные кварталы бетонных домов, описанные в главе 11, – стали к 1980-м урбанистической преисподней бедности и деградации, центром наркоторговли, сценой постоянных гангстерских войн, где случалось больше убийств, чем в любом другом районе Нью-Йорк-Сити. Одновременно Квинсбридж стал одним из рассадников инноваций в области хип-хопа, провоцировал которые диджей Марли Марл. Работая на радио, он революционизировал звучание хип-хопа и помог создать проект Juice Crew в 1983 году, артистический коллектив, где собрались многие молодые таланты 1980-х, среди которых Роксана Шанте, Биз Марки и Биг «Дэдди» Кейн. Творческая энергия проекта воодушевила изгнанного из школы тинейджера, взявшего псевдоним Нас
[473]; позже он станет одним из самых успешных исполнителей рэпа 1990-х. «В Квинсбридже, – вспоминал Нас в 1998-м, – Марли Марл и Juice Crew давали надежду читавшим рэп черным вроде меня, что есть другая жизнь, помимо нашего капюшона… Они заставили нас поверить, что, хотя мы пришли с этих диких улиц, у нас остается шанс изменить жизнь»
[474].
Имевший корни в звуках и ощущениях улицы, хип-хоп сформирован особенностями места. Он очень летуч, легко впитывает и отдает сленг и словечки со всего мира, включает оскорбительное хвастовство, лирические полеты фантазии, юмор, социальный активизм и протест в форме автобиографии. Его тесная связь с местным, локальным, которая проявляется миллиардом способов, помогла сделать хип-хоп универсальным, глобальным движением, выражением той фрустрации, которая ощущалась повсюду в пришедших в упадок городских центрах. Дебютный альбом Наса IIImatic (1994), выпущенный, когда исполнителю было двадцать, стал нарративом от первого лица, детальным рассказом об опыте тинейджера, выросшего на руинах одного из самых знаменитых строительных проектов в США. «Когда я сделал IIImatic, я был мальчишкой из Квинсбриджа, пойманным в гетто, – вспоминал он через несколько лет. – Моя душа была заключена внутри проектов Квинсбриджа»
[475].
Работавший в стиле потока сознания Нас стал поэтом-хроникером одного конкретного места. Его лирика тесно связана с его собственной биографией и физическим обликом Квинсбриджа – в ней есть многочисленные отсылки к улицам, бандам и конкретным людям. Нас использует характерный для этого маленького уголка Нью-Йорка сленг. «Я хочу, чтобы ты знал, кто я: каков вкус улиц, как они пахнут и какие чувства вызывают. Как говорят с тобой копы, как они ходят, что думают. Что делают нарики – я хочу, чтобы ты обонял это, чувствовал это. Это было важно для меня, чтобы я рассказывал историю именно таким образом, поскольку я думал, что она не будет рассказана вообще, если ее не расскажу я»
[476].
IIIMatic – чертовски красноречивое разоблачение того, как утопические модернистские жилищные эксперименты повлияли на людей по всему миру. Подобно другим хип-хоп нарративам, он является свидетельством не только падения города во второй половине ХХ века, но и выгорания урбанистического идеала самого по себе. Тинейджер Нас мечтает о побеге, но бежать некуда. Нью-Йорк – превосходный образец метрополиса ХХ века – был в упадке. Мировая выставка 1964 года, состоявшая в городе (под бессмысленным слоганом «Человеческие достижения на уменьшающемся земном шаре в расширяющейся Вселенной»), оказалась затратным провалом, символом терзаемого проблемами города. В 1970-х Нью-Йорк был на грани разорения. Плоть города гнила, улицы населяли гопники, торговцы наркотиками и бездомные. Опросы 1990-х показывали, что 60 % жителей Нью-Йорка охотно поселились бы в другом месте.
Отлив от города начался сразу после Второй мировой и оказался очень сильным – оставил миллионы в ловушке посреди руин урбанизма. Промышленность, которая питала городскую жизнь, переместилась. Вместе с ней сдвинулись и миллионы людей, а с ними ушла жизнь из районов, где они обитали. Горожане оставили центр для кое-чего нового. Для невиданной ранее разновидности метрополиса.
* * *
В самом начале 1950-х, пока шло строительство, Лейквуд-Сити в южной части округа Лос-Анджелес, там, где раньше на 3500 акрах
[477] раскинулись поля лимской фасоли, называли «город завтрашнего дня уже сегодня». Каждый день армия рабочих – примерно четыре тысячи человек – сдавала как минимум пятьдесят домов в гигантской «сборочной линии» под открытым небом. Грубо говоря, один жилой дом вырастал каждые десять минут. Рабочие были поделены на тридцать команд, и каждая отвечала за отдельную задачу. В одном квартале заливали бетон, в другом монтажники устанавливали изготовленные заранее стены и балки. Черепицу укладывали на крышу в тот момент, когда маляры заканчивали внутреннюю отделку
[478].
К 1953 году 17 500 «бунгало» и 140 миль
[479] дороги были готовы, и жители Лейквуда, большей частью молодые семьи, всего 70 тысяч человек, начали устраиваться на новом месте. Посредине поселка располагался Лейквуд-Сентер, огромный торговый центр, окруженный парковкой на 10 тысяч мест.
