Сохранение популяции пчел и привлечение насекомых-опылителей также стало приоритетом в пределах мегаполисов, когда люди начали более сознательно относиться к урбанистической экосистеме. Мы неожиданно обнаружили, что город – куда более благоприятная среда для растений, если сравнивать их с возделываемыми территориями, где превалируют монокультуры. Анализы меда показывают, что городская пчела в Бостоне, штат Массачусетс, собирает пыльцу с 411 различных видов растений, а обитающая неподалеку сельская пчела довольствуется только 82 видами.
Могут ли другие виды процветать в меняющихся городских условиях? И как они будут эволюционировать рядом с нами? Большой метрополис может стать лоскутным одеялом почти незаметных микрохабитатов, которые будут существовать вместе с большими публичными парками, способными притянуть в города «поселенцев» из окрестностей
[554].
В Мехико с 2008 года было создано более 226 тысяч квадратных футов
[555] садов на крышах. Барселона, один из самых густонаселенных городов Европы, создает зеленые коридоры, сеть связанных парков и садов, зеленых крыш и зеленых стен, что позволит втиснуть в мегаполис 400 дополнительных акров
[556] зелени. Небольшой, но плотно населенный Сингапур ухитрился создать зеленое пространство, эквивалентное Риджент-Парку в Лондоне – 400 акров, – на крышах, стенах и балконах. Усилия Мехико, Барселоны и Сингапура служат образцами того, как город может получать дополнительную зелень, не отнимая пространства у города. Но, возможно, самый ошеломляющий пример озеленения в городе – Руе Гонкало де Карвальо в Порту-Алегре, Бразилия. Высокие деревья индийского палисандра с их роскошной кроной позволили создать зеленую полосу в урбанистическом окружении. Улица – один из семидесяти зеленых туннелей, которые пронизывают город
[557].
Вид Руе Гонкало де Карвальо вполне может служить образцом будущего метрополиса. И нам бы лучше надеяться, что будущее именно таким и окажется. Пока деревья не высаживают миллионами в городах, заботясь о благоденствии пчел и бабочек. Люди, по всей видимости, ценят то, что приносит выгоду. Но на этот случай имеется термин «древоэкономика»
[558]. Присутствие насаждений может привести к росту цен на собственность в 20 %. Кейптаун оценивал свою урбанистическую экологию в сумму между 5,13 и 9,78 миллиарда долларов. Городской лес в Ланчжоу размером в 2789 гектаров приносит экономике города примерно 14 миллионов долларов в год; деревья Нью-Йорка дают городу выгоду примерно в 120 миллионов. Если раньше на зеленые насаждения в городе смотрели, по большей части, как на украшение, то теперь смотрят как на основной элемент. Одно большое дерево может высосать до 150 килограммов углерода из атмосферы. Кроме того, деревья фильтруют загрязнения, переносимые по воздуху (от 20 до 50 % частиц взвеси), и охлаждают перегретые мегаполисы от 2 до 8 °C, что позволяет уменьшить использование кондиционеров на 30 %. Если деревья способны оказывать такой эффект, то они будут жизненно необходимы не столько для предотвращения изменений климата, сколько для того, чтобы мы могли пережить это изменение. С 2000 года температура в мегаполисах резко поднялась, с этого же времени удвоилось использование кондиционеров, и по прогнозу к 2050 гду оно утроится. Энергия, которая требуется, чтобы позволить нам охладиться, равняется совокупному энергопотреблению США и Германии – 10 % от мирового. Если сады на крышах в Мехико и зеленые стены в Каире в состоянии охлаждать здания, то они смогут быть альтернативой саморазрушительной опоре на кондиционирование воздуха
[559].
Монетизируя природу, мы начинаем видеть ее ценность. Отказываясь уделять ей внимание, мы вынуждены, набивая шишки, понимать, насколько города зависят от их экологии. Новый Орлеан заплатил за уничтожение болот в окрестностях в 2005 году, когда по нему ударило катастрофическое наводнение. В тот же самый год в Мумбаи пожалели о ликвидации сорока квадратных километров мангровых лесов, естественного барьера между сушей и морем, – когда и этот город затопило. Во время стремительной урбанизации Бангалора температура в городе поднялась на 2,5 °C и начались частые наводнения – результат как уничтожения 88 % зелени в городе, так и 79 % болот. Луисвилль, штат Кентукки, – один из наиболее страдающих от жары городов в США, температура в центре там может быть на 10 °C выше, чем в пригородах, а объясняется это тем, что растительность в центре покрывает жалкие 8 % территории. Городу требуется сажать сотни тысяч деревьев в год, чтобы справиться с температурой; но на данный момент бизнес Луисвилля не высказывает охоты заниматься этим.
Перед лицом суперштормов последнего времени выяснилось, что многослойная бетонная «покрышка» современных городов и пригородов не позволяет им избавляться от излишков дождевой воды. Чикаго, Берлину и Шанхаю пришлось научиться (кое-кому заново), как создавать естественные гидрологические схемы, чтобы избежать наводнений. Деревья и тут совершенно необходимы, поскольку они могут поглощать большое количество влаги. Можно использовать сады на крышах, как в районе Шанхая Линьян, городские болота, пористые тротуары, биосвейлы – системы очистки с участием болотных растений, а также дождевые сады как исполинские губки, которые будут впитывать излишек дождевой воды, а потом медленно отдавать ее. Вода фильтруется в водоносные слои или реки или постепенно испаряется в атмосферу, попутно охлаждая перегретый город. Потребность – избавиться от наводнений; побочным продуктом будет больше деревьев и цветников, водоемов и контролируемых болот, которые благотворно влияют на здоровье человека и на биоразнообразие. Во многих развивающихся частях мира биоразнообразие до некоторой степени поддерживалось распространением в городах сельского хозяйства; особенно это заметно там, где производство пищи в сельской местности не успевало за ходом перемен. В Гаване 90 % фруктов и овощей выращивают на 200 organopónicos, органических городских фермах, которые начали создавать после развала советского блока в 1991 году, обрушившего попутно кубинский импорт продовольствия и удобрений. Organopónicos занимают 12 % городской территории, они часто втиснуты между уродливыми высотными домами густонаселенных районов Гаваны
[560].
