Из этого кодекса мы знаем, что замужняя женщина каралась смертью не только за измену, но и за любое действие, которое могло опозорить ее мужа на публике. Девственность была собственностью, принадлежавшей отцу девушки; она (девственность) продавалась в момент брака или, если ее незаконно «похищали», похититель должен был выплатить немалое возмещение. По той причине, что город обеспечивал анонимность и в нем имелось множество укромных уголков для недозволенных встреч, требовались суровые санкции, чтобы защитить дочерей и жен. Города создали совершенно новые табу и ограничения, хотя во многом и освободили. И они воспламенили похоть, поместив людей в условия постоянной физической близости, породили жажду, которую сложно утолить, несмотря на очевидную доступность необходимых для этого средств.
Высокая ценность, которую придавали в Месопотамии женской чистоте, сочеталась с высокой ценностью полового влечения, что делало проституцию широко распространенной практикой. То же самое противоречие существовало в городах на протяжении всей истории. Города – место в высшей степени мучительное. Обычно они до начала сексуальной революции ХХ столетия были домом для большого количества сексуально фрустрированных молодых мужчин и тщательно охраняемых женщин. В Уруке, Вавилоне и других мегаполисах Междуречья храмовые проститутки мужского или женского пола были очень дороги, желаемы и умелы.
Какой в точности духовной цели служила храмовая проституция, не очень ясно, особенно в том, что касалось самого «работника секс-индустрии», хотя она приносила значительный доход храмам. Вероятно, храмовая проституция имела смысл в обществе, где боги были сексуальными хищниками и совокупление превозносилось как центральный компонент городской жизни. Бо́льшая часть мужчин была ограничена более дешевыми средствами сексуального удовлетворения – молодыми рабами обоих полов или бедняками, которые составляли низший класс общества, заполняли таверны и винарни на задних улочках. Вавилон мог похвастаться большой популяцией мигрантов из сельской местности или из дальних краев. Многие из этих молодых мужчин и женщин, девушек и юношей должны были продавать свои тела, чтобы выживать. Есть мало указаний на то, что мужчины в Месопотамии каким-то образом осуждались или наказывались за внебрачные связи гетеро- или гомосексуального толка.
* * *
Ничего удивительного, что большие города ненавидели. Библия находит особенное удовольствие в их разрушении и гибели: «Как Содом и Гоморра и окрестные города, подобно им блудодействовавшие и ходившие за иною плотию, подвергшись казни огня вечного, поставлены в пример»
[74].
В список «хождения за иной плотию» включался гомосексуализм, но также тела чужаков всех полов и сексуальных предпочтений. Было облегчение в том, чтобы видеть, как города исчезают с лица земли. Города были врагами всего духовного, они делали божественное, религиозную жизнь невозможной. И само собой, Вавилон был символом Города грехов. Еврейские пленники, переселенные туда царем Навуходоносором, попали в самый могущественный город, который только видел мир. Они верили, что вавилонское пленение было исключительно наказанием, которое наложил на них Господь за грехи. Ничего удивительного, что они так сильно реагировали на город своего заключения, на место, где высились сотни храмов с идолами, где всегда кишела громадная и разнообразная толпа, где царили звуки и запахи мегаполиса. Им приходилось сопротивляться изо всех сил, отвергая соблазны из богатого «меню» Вавилона.
Рассеченный решеткой улиц Вавилон стоял на Евфрате, старый город располагался на восточном берегу, а более новый – на западном. Огромные стены окружали его, утыканные башнями через каждые шестьдесят пять футов
[75], и они, если верить Геродоту, были столь широкими сверху, что колесница, запряженная четырьмя лошадьми, могла сделать там разворот. Из девяти мощных укрепленных ворот захватывающие дух Врата Иштар были самыми величественными. Сегодня реконструкция из оригинальных кирпичей находится в музее Пергамон в Берлине. Ворота являются настоящим символом месопотамской цивилизации: драгоценный камень из ляпис-лазури с золотым изображениям драконов, быков и львов. Пройдите через эти ворота, и вы окажетесь на Дороге Процессий, церемониальной улице длиной в полмили
[76], также украшенной барельефами со львами, символом Иштар/Инанны.
Гости, двигавшиеся по Дороге Процессий, проходили мимо великих памятников древнего урбанизма, зданий, которые были кульминацией трех тысяч лет градостроительства, начавшихся с Эриду. Невероятных размеров царский дворец располагался сразу направо, отделяя вас от Евфрата. Дальше поднимался Этеменанки, величественный зиккурат, видимый из любой части великого города. Его имя означает «Дом основания неба и земли», и свое имя он дал Вавилонской башне, символу предельного высокомерия и смешения, свойственных городам. Этот древний «небоскреб» был сложен из семнадцати миллионов кирпичей, его основание занимало участок в девяносто один метр на девяносто один, а высота была сравнима с шириной. Вершина считалась тем местом, где небеса встречаются с городом.
Центральный район Вавилона именовался Эриду, словно первое поселение в болотах, с которого начался мир, перенесли в новую столицу. Тут находились многочисленные большие храмы, и самым-самым был Эсагила («Дом, чья верхушка поднята»), посвященный Мардуку, божественному покровителю Вавилона и главе месопотамского пантеона. Если города более ранней эпохи вроде Ура или Урука считались домом одного божества, то в Вавилоне их обитало немалое количество. Украшенный изумительными дворцами, могучими храмами, впечатляющими воротами, громадными зиккуратами и широкими улицами, Вавилон был спроектирован так, чтобы воплощать абсолютное божественное и светское могущество.
Карты помещали Вавилон в центре вселенной, таблички того времени описывали величие метрополиса такими словами:
Вавилон, град изобилия,
Вавилон, град, обитатели которого купаются в богатстве,
Вавилон, град торжеств, веселья и танцев,
Вавилон, град, обитатели которого бесконечно празднуют,
Вавилон, град избранный, который освобождает пленника,
Вавилон, град чистый
[77].
Имя города стало олицетворением упадка, декаданса, но с точки зрения истории это столь же несправедливо, как попытки судить Амстердам по отзывам туристов, посетивших квартал «красных фонарей», но не заглянувших в Рейксмузеум. Во времена расцвета Вавилон воспринимался как священный город, столица искусств и науки, не имеющая равных. Гиппократ, греческий отец медицины, опирался на вавилонские источники; математики и астрономы Междуречья славились большими достижениями. Вавилоняне имели страсть к истории: почти так же, как археологи века девятнадцатого, эксперты того времени исследовали Месопотамию, чтобы лучше понять историю длиной в три тысячелетия, и результатом были многочисленные музеи, библиотеки и архивы. Другим результатом был расцвет литературы, основанной на мифах и легендах, которые эксперты узнавали благодаря исследованиям.
