Мойра нагнулась к постели, прикоснулась сияющей щечкой к впалой щеке кузины, тут же выпрямилась и сказала:
— Доброе утро, Сибилла!
— Ты рано, Мойра.
— Меня подвез Джастин Лей. Ему нужно забрать из города бумаги. Вы, наверное, все уже знаете из газет?
Сибилла вскинула тонкие брови. Между молодой и пожилой родственницей не было сходства — за исключением изящных выгнутых бровей. Леди Пемберли они придавали строгости. Глаза у нее были серыми, а не голубыми, как у Мойры. Серые глаза бывают необыкновенно нежными, а бывают суровыми. На аскетичном лице леди Пемберли глаза смотрелись сурово.
— Печально, — произнесла она. — Крайне неприятная история.
Мойра кивнула и присела на краешек кровати.
— Я вам все сейчас расскажу.
Рассказывать было трудно. Воздух словно загустел от всего того, что леди Пемберли наговорила ей раньше. А рассуждала она примерно так: «Когда общаешься с людьми своего круга, хотя бы знаешь, по каким правилам играть. А когда выходишь за пределы — рискуешь потеряться, и с тобой может случиться все что угодно. Мужчине еще дозволительно рискнуть, но для женщины это ужасная глупость».
Эту песню в разных вариациях Мойра слышала миллион раз и угадывала с первой нотки.
Она все же закончила рассказ.
— Печально, — повторила леди Пемберли. — Крайне неприятная история…
— А теперь несколько слов об усопшем, — резко сказала Мойра.
Леди Пемберли снова вскинула брови.
— Не стоит, дорогая…
Мойра не сводила с кузины потемневших глаз.
— А я скажу!
— Дорогуша, я думаю…
Мойра мотнула головой. Привычный румянец сошел с ее лица.
— Он был сущим дьяволом!
— Мойра!
— Он был шантажистом! — Мойра уже стояла рядом с кроватью. — Он меня шантажировал! Я пришла рассказать, почему.
Леди Пемберли тоже слегка побледнела и произнесла после небольшой паузы:
— Ты лучше присядь!
— Я постою, — покачала головой Мойра. — Кузина Сибилла, вы вряд ли поверите… да и кто бы поверил на вашем месте… Только я пришла не потому, что его убили. Я бы и так пришла! Я твердо решила еще в субботу, когда он предъявил мне свои требования взамен на молчание. Я собиралась приехать и рассказать. Хотя вы не поверите…
— Ну почему же. Рассказывай.
Синие глаза Мойры не отрывались от лица кузины.
— Какое-то время назад я оказалась в ужасном положении — в плане денег. Поехала играть на выходные с компанией, в которой приняты слишком высокие для меня ставки. И мне зверски не повезло. Ситуация была отчаянная.
— И?
Мойра стиснула зубы, затем продолжила:
— Помните, я приезжала навестить вас в начале ноября?
— Почему же ты не сказала, что у тебя неприятности?
— Я собиралась… Однако у вас в гостях были Ламонты, и вы были раздосадованы.
— Да, помню.
— Это все миссис Ламонт — вечно она вас раздражает.
— Она моя давняя подруга!
— Меня она люто ненавидит. Всегда ненавидела.
— Не преувеличивай, Мойра!
— Хорошо — скажем: недолюбливает.
— А с чего бы ей тебя любить? Ведешь ты себя с ней…
— О, разумеется, я была чертовски невежлива! В тот вечер я хотела, чтобы они поскорей ушли, а они сидели и сидели. А потом… — Мойра запнулась.
— Что потом?
— Вы послали меня к Доусон за шкатулкой с драгоценностями. Обсуждалась свадебная церемония Молли Ламонт, и вы предлагали подарить брошь, которую надевали на собственную свадьбу. Потому что брошь вам преподнес кузен Роберт, который приходится Молли крестным отцом. Я принесла шкатулку, вы отдали брошь, затем гости ушли. А вы стали показывать мне остальные украшения.
— Что дальше, Мойра?
— Среди них был браслет — с гранатами и бриллиантами. Вы упомянули, что завещаете его мне. Потом пришла кузина Софи Арнот, и вы сказали: «Отдай шкатулку Доусон, Мойра».
Я тогда сказала:
— Что ж, я прощаюсь! — Ждать было бесполезно. Кузину Софи не выпроводишь.
Тут Мойра замолчала. Бывают задачи трудные, а бывают — невыполнимые. Иногда требуется сделать невозможное. Сейчас был как раз такой случай. Мойра собрала всю волю в кулак и продолжила:
— Я отнесла шкатулку. Доусон наверху не оказалось. Я вытащила браслет. Вы сказали, что завещаете его мне. Я была рассержена — вы же знаете, я вспыльчивая… Если бы я не сердилась…
Лицо леди Пемберли стало белее чепчика.
— А с чего тебе, собственно, сердиться? — спросила она.
— Ну, миссис Ламонт никак не уходила. Наверняка говорила про меня гадости. Она меня ненавидит! И вы будто специально ее задерживали, чтобы со мной не разговаривать…
— Когда она ушла, ты мне все равно ничего не сказала!
— Я собиралась, но тут принесло кузину Софи. Все было против меня! В общем, я взяла браслет…
Леди Пемберли молчала довольно долго, затем спросила:
— И что ты с ним сделала?
Назад пути не было.
— Я хотела его заложить, — выдохнула Мойра. — Деньги нужны были срочно. Я думала — заложу и сразу же признаюсь. А потом вы заболели. Не могла же я…
— Ты заложила браслет?
Мойра помотала головой.
— Я попыталась. Однако струсила. Мне задавали вопросы, попросили оставить имя и адрес и уплатить взнос. Я ушла и продала браслет Кроссли. Там вопросов не задавали. Оказалось, они меня узнали, но тогда я об этом не подумала. Я не призналась сразу, потому что вы были очень больны…
— Решила — если я умру, то браслет все равно достанется тебе, — покачала головой леди Пемберли.
Мойра не нашла, что возразить. Леди Пемберли была права.
— И какова роль мистера Порлока?
— Он увидел браслет. Узнал. Сказал, что браслет — подарок Наполеона Жозефине, и есть еще один точно такой же. Порлок выкупил браслет и стал меня шантажировать. Хотел, чтобы я служила доносчицей, вынюхивала скандалы, чтобы он продолжал шантажировать людей. Я ему сказала — ни за что. Это было в субботу вечером. Я твердо решила поехать к вам в понедельник утром и все рассказать. А после ужина его убили…
— Ты знаешь, кто?
— Нет! — Мойра неожиданно рассмеялась. — Я бы сама его с удовольствием прикончила! Однако не пугайтесь, убила не я.
Испугалась ли леди Пемберли и испытала ли облегчение — неизвестно. Проявлять чувства было не в ее духе. Она вытянула тонкую руку и позвонила в прикроватный колокольчик.
